– Хы…
Он не ладил с устной формой, правду говоря, неизвестна была и его эпистолярность. Святик попытку рассказа, воспринимая на слух, преобразовал в более литературный текст, – вышло так:
В 1981 году Виктора призвали в армию.
Согласно конституции в назначенный срок пришла повестка. Сие послание, не дозвонившись в дверь, опустили с громким матом в почтовый ящик. Возможно, посланники слышали за дверью движение (Виктор видел в глазок, что пришли по его душу), и, выругавшись, пошли по наименьшему пути сопротивления.
Не придти было нельзя.
Лучше два-три года в армии, нежели пять-семь лет в тюрьме. И «козлу понятно», в чём разница, – оттого пояснять не следует.
Переведя мятежный дух, Виктор направился в военкомат.
Там его ждал неожиданно приятный случай, подвергнувший его же неизбежно большему сроку и невыносимым условиям, чем в армии. А вот подполковник, имени которого вспоминать Виктор не собирался, но всё же помнил неизбежно и вопреки (был это Соколов Илья Игнатьевич), сломлен был навеки.
Как обычно, в длинном сыром коридоре собралась сотня юнцов, «слегка оперившихся». Немногие из них могли похвастать удачно сложенной конституцией. Одни были тихи, другие стремились полезть на рожон, стараясь уже здесь, в преддверии службы показать, кто в казарме хозяин, но в голову себе не могли взять какое рабство их ждёт, особенно в начале пути…
Виктор стоял тихо. Холодный воздух пробирать стал насквозь. Трусы из хлопчатобумажной ткани, увы, не греют, тем более, если они на два размера больше. И таких полный коридор – юны, бодры, и голы. Каждый в ожидании своей участи.
Виктор рассматривает помещение, – наполовину беленое извёсткой, наполовину окрашено в грязно-зелёный цвет. Пол устлан кафелем «при царе Горохе», местами в трещинах и выдолбленных дырах, а где-то вовсе плитка отсутствует целыми секциями. Тусклый свет жёлтых лампочек, свисающих с потолка, «делит территорию» со светом, всеми силами старающимся проникнуть сквозь мутные стёкла окна. Форточка не закрывается, как видно уже, априори в любое время года. Свежесть, проникающая через неё вовнутрь, заставляет вздрагивать, и кожа тут же становится гусиной.
Ещё одно – зачем-то нужно быть босым. Во всём этом наряде, каждый из этой сотни ожидает в свою сторону вердикт – кому он такой нужен. Всем надо дождаться. Кто-то явно подхватит воспаление лёгких, кто-то отделается бронхитом, кому-то достанется грибок.
Слышно: кашляют, пару человек чихнули (наверное, в подтверждении мыслям).
Сколько ещё стоять?!
Запускают по пять. Уже полегче. Это сообщил женский голос. Слышится: «У-у-у!» – восклицают особо активные, проявляя, видимо, реакцию на обладательницу голоса.
Не видно. Толпа заслоняет. А можно было бы разрядить мозги, – взглянуть и тоже чего-нибудь представить. Как может выглядеть обладательница такого голоса?
Попытка: раз…
Попытка: два…
Попытка: три…
Всё как-то странно.
Что-то не складывается.
А вот глядя на лица тех, кто её увидел, явно могут что-то сказать о себе. Теперь часть из них будут о ней мечтать, а кто-то искать случай найти местечко и поработать рукой…
Прохладная свежесть превращается в холод, наверняка, мозги замёрзли тоже, точно, трусятся в голове, как и всё тело, а ещё покалывают череп, словно, возникшими на нём мурашками.
Наконец объявили фамилию в списке очередной пятёрки…
СТОП! – имя не то. Ладно, ждём дальше. Значит по логике – в следующей.
