Чертог Восхода Асуры - страница 24

О стадии, на которой была болезнь матери, они узнали в сентябре. Шансов у неё оставалось немного, но скорость, с которой уходило её сознание, в то время как у похожих пациентов сохранялась ясность ума, заставляла врачей только разводить руками и объясняться дежурным сочувствием.

– Я не знал, как ты отреагируешь на моё возвращение, поэтому использовал невидимость, – говорил Макс. – Тебя не было. С матерью сидела соседка. Она как раз заглянула к ней, чтобы проверить, не нужно ли чего. Голос у матери был бодрый, и я решил поговорить. – На этом Макс замолчал, и образовавшийся провал тишины стал явным даже на кипящей улице. – Когда я уходил от вас, она была ещё в своём уме – злая как мегера заявила мне на прощание, что сын у неё, похоже, всегда был только один. Когда же я вернулся, она просто меня не узнала. И ладно бы она подумала, что я вор какой-нибудь. Нет. Угадай, кого она увидела вместо меня? Того, о ком боялась думать как о нашем отце. Это был просто ночной кошмар.

Рейн припоминал, что в один из первых приступов бреда мать говорила что-то про отца, но он сам тогда вернулся обдолбанный и пытался поскорее её успокоить, поэтому так в итоге не понял, что за чушь она несла.

– Разговор был коротким, – продолжал Макс. – Она испугалась, забилась в истерике. Я попытался ей объяснить, что всё в порядке, но крик быстро донёсся до соседки, и та вызвонила тебя. Ты показался через десять минут: под кайфом, с торчащей из заднего кармана пачкой бабла, которая так и просилась, чтобы кто-нибудь помог тебе с ней распрощаться. Потом достал какие-то таблетки успокоить мать. – Макс снова замолчал. Его глаза будто бы одновременно изучали запрещённое содержимое старенького секретера в их комнате и строили маршрут в толпе прохожих. – Я охренел, сколько там всего у тебя было, – только и добавил он.

Рейн почти равнодушно пожал плечами. Никакого другого варианта быстро достать деньги в то время у него не было.

– Тогда казалось, если я останусь, легче никому не станет. Я ведь вернулся, потому что думал, нужен ей, но понимание, что на самом деле я был нужен тебе, пришло слишком поздно, – говорил Макс, всё ещё глубоко погружённый в воспоминания. – Если честно, то совсем недавно.

Рейн молчал, всё ещё уязвлённый замечанием про зависимость от контроля сознания. Конечно, он понимал, что Макс прав, но брат не мог упрекать его за прошлое, к которому был причастен самым непосредственным образом.

– И на том спасибо, – всё-таки сказал Рейн. – Если бы к её бредовым истерикам добавились твои душные монологи на тему вреда наркоты, то у меня дело могло дойти и до передоза.

– Да ты же действительно из-за этого чуть не умер! – вспылил Макс, не оценив его сарказма.

– Почему ты раньше не рассказал, что хотел вернуться? – Рейн пропустил его выпад мимо ушей, отчего брат только сильнее разозлился, но промолчал. – Перестал быть единственным виноватым хоть в чём-то? Хочешь теперь из меня мудака сделать?

Макс непонимающе уставился на него.

– Думаешь, я не злюсь на себя за то, что поддался на уговоры Яры? – вопросом ответил Рейн. – Не злюсь на неё за то, что она решила сделать?

– Почему? – повторил Макс, но не смягчился. – Потому что факт остаётся фактом – я не вернулся. А тебе было насрать, что я скажу. Ты до сих пор только и ждёшь момента, чтобы начать плеваться ядом. Не очень-то это располагает к откровенным признаниям, понимаешь?