– Хм-м-м, интересно, – только и смог произнести я. – Ладно, сержант, будем с этим работать. А ты попробуй просканировать интервал времени порядка пятнадцати-двадцати минут после убийства. Нет ли и там подобных сигналов с древней шифровкой.
– Понял, шеф, – ответил Риборн, и тут же опять отключился от внешнего мира, сев на свой стул посреди виртуального экрана и надев шлем.
Я же решил кое-что уточнить у профессора Церекора, но сначала проверил, как дела у Рэнтона. Тот уже поместил полученный нами соскоб в вакуумную камеру и настроил анализатор Думателя. Теперь полоска прогресса была наполовину закрашена, а над ней высвечивался интервал времени, который ещё требовался для окончания анализа. Около получаса.
Ну что ж, вполне можно пройтись и взять интервью у профессора. Так я и поступил.
Через несколько минут я уже сидел в знакомом зелёном кресле. Когда я вошёл, профессор делал какие-то пометки. Ваза с фруктами по-прежнему стояла на его столике. Профессор отложил свой планшет и посмотрел на меня. По его лицу явно читалось, что он дико занят и вряд ли порадуется моему приходу. Но время поджимало, поэтому приходилось теребить очень занятого человека.
– В связи с новыми обстоятельствами мне придётся задать вам ещё несколько вопросов, профессор. – бросился я головой в омут. – Вы ведь пришли в зал концерта вместе с убитой?
– Да, – удивился моему вопросу профессор, – я, вроде, это и не скрывал.
– Тогда, могу ли я узнать, почему вы шли к залу через коридор второго этажа.
– Это объясняется очень просто, – профессор откинулся на спинку дивана. – По пути покойная Лирия объясняла мне, почему лучше перенести моё исследование на другую территорию. И мы немного увеличили свой путь, чтобы она более подробно изложила бы свои аргументы.
– А вы не обратили внимания, находился ли в коридоре второго этажа человек?
Профессор наморщил лоб и стал постукивать пальцами одной руки о пальцы другой. Это продолжалось несколько секунд, но потом его лицо разгладилось.
– Да, вспоминаю, что стоял какой-то человек. Я даже подумал, что у него болит плечо – он всё время держался одной рукой за плечо.
– Вы могли бы вспомнить его лицо? – я весь подобрался в ожидании ответа.
– Пожалуй, да, – профессор вновь придвинулся к своему столику. – Думаю, я лучше нарисую его лицо на своём экране и пришлю вам. Когда-то я неплохо рисовал.
В душе у меня начало подниматься сплошное ликование. Я уже было собрался встать и уйти, но десятое чувство чего-то тайного, на что я набрёл, удержало меня в кресле и заставило задать казалось бы лишний вопрос.
– Простите, профессор, – я старался спросить как можно корректнее, – а не могли бы вы вкратце рассказать, на каких исследованиях настаивала покойная?
– Я не говорил про исследования, – покачал головой Церекор, – я упоминал о местности проведения исследований. Сейчас я приглашу своего помощника – он принесёт карту.
– Не стоит, профессор, – я вытащил из кармана на руке тонкую коробочку виртуального армфона. Это устройство мне нравилось более всего в этом мире. Этот армфон был порядка трёх миллиметров толщиной, длиной около шести сантиметров и шириной около трёх. Но самое примечательное содержалось в том, что он наращивал свой виртуальный экран до размеров, намного превышающих размеры самого устройства. Мой экран мог нараститься до полутораметрового максимума, но уже производились армфоны, у которых экраны могли развернуться и до трёх метров.
