Примчалась моторная лодка, с которой он еще на берегу договорился, что они нас довезут. Прицепились. Трос натянулся – мотор отказал. Отцепились – заработал. И так несколько раз. Толик сказал, чтобы меня и Галку они взяли и быстро довезли до лагеря.
– А то у Фиры еще выговор будет, – улыбнулся Толик.
Я отказалась, и Сергей посадил в лодку Таню с Галей. Через три-четыре взмаха весла мы услышали, что мотор снова отказал…
А озеро бушевало. Солнце закрыли темные тучи, дул пронизывающий острый ветер. Соня сидела спина к спине с Толиком, неестественно прямая. Длинные темные волосы разметались по спине и лицу. Она улыбалась и полунебрежительно-полунежно говорила:
– Ну ты, Витя, давай работай.
Тот весело поблескивал большими черными глазами:
– Даю, даю!
Они выбивались из сил. Но никто не ныл, мы с Сонькой ели конфеты и посмеивались над мальчишками.
– Замерзла? – спросил Сережа. – Повяжи голову.
Я сняла с его шеи платок, повязала и продолжала, стоя на коленях, выгребать ладонями воду со дна лодки. Сергей тоже выгребал и, беспокойно вглядываясь вдаль, комментировал движение моторной лодки:
– Что-то тех не видно и не слышно. На веслах, видимо, идут.
Ветер бешено гнал волны на лодку; дымная завеса оказалась колючим холодным дождем. Он хлестал по телу, лицу, швырял град в глаза. Сережа посмотрел на нас с Сонькой:
– Вы плавать хоть умеете?
Мы не умели. Он неопределенно посмотрел на окружающую стихию. До острова – все также далеко. Он совсем скрылся за дождем и ветром. День помрачнел, и казался бесконечным этот плаванье-побег. Моторная лодка ныряла, ныряла – и исчезла. Мы испереживались: как они там, в деревне, не обидят ли дядьки. О том, что они могли перевернуться, нам и в голову не приходило. Пустынный берег с одинокими домиками был бесконечно далек. Замерзли ужасно. Сережка посмотрел на меня и приобнял рукой. Витька удивленно округлил глаза. А мне все равно. Я так счастлива! Хоть бы лучик тепла! И, как чудо, прорвались тучи, и в просвет хлынуло живительное солнце! Успокоились синие волны, и остров зазеленел так близко – рукой подать, и белые домики спокойно и светло ожидали нас. Тепло хлынуло в наши тела, даже жарко стало. И ветер, и волны, и мрачный день, – все казалось сном. Но стоило оглянуться – и холодом пронизывало все: там еще бушевало то, от чего мы были уже на расстоянии четырех взмахов весла. Вышли на берег согревшиеся, но каждого мучила мысль о тех двоих. Ильмир ехидно спросил: «Ну и как покатались?». Потом я узнала: он думал, что мы ездили за вином. Сережа с Витей сразу побежали в деревню. Но вскоре из окна я увидела Таню с Галей. Радостно бросились друг к другу и стали с шутками вспоминать наши приключения. Все уже казалось смешным. «Никогда в жизни подобного со мной не случалось. Даже жить после этого захотелось», – говорила Галя. Они, оказывается, приехали на «Москвиче». Эти дядьки оказались такими путевыми. Они переживали за нас: думали, что мы перевернулись.
У них дело было так. Мотор отказал, они шли на веслах. Когда начался ветер и дождь, лодку зашвыряло, потому что на веслах моторка нестойко держится на воде. Галка изнылась там, перетряслась. Все искала что-нибудь деревянное. Таня вычерпывала воду, Галка начала тянуть из-под ее ног деревянную решетку.
– Все ноги мне исколотила, – со смехом рассказывала Таня.
На берегу все также сидели ВВ, Ильмир, комиссар, несколько бойцов и с тревогой смотрели на остров. Оказывается, когда началась непогода, с острова пытались выехать несколько немецких друзей. Их долго мотало по волнам и вскоре прибило к острову обратно…
