— Все в этом мире чего-нибудь да стоит, — отвечал он. — И чем раньше она усвоит правила, тем проще ей будет жить.
В конечном счете, ей оставалось одно — промывать раны, оставленные плетью.
Соленые слезы смешались с речной водой и улетели камнем вниз. Поежилась от холодка, пробежавшего по спине, и подтянула тонкую старую шаль на плечи, словно это могло унять боль и дрожь. У меня не осталось сил для того, чтобы продолжать бороться. Попытки побега, совершаемые мной в каждом городе, приводят его в бешенство. Каким именно способом Луи находит меня, неизвестно никому. Он, как гончий пес, выходит на след в тот же вечер, когда я покидаю караван. И каждый раз, когда он находит свою нерадивую племянницу, удары становятся яростнее. Пытаться бежать снова бессмысленно. И я нашла лучший способ прекратить эти пытки.
— Ты-ы-ы стоишь сли-и-и-ишком бли-и-и-изко к обры-ы-ы-ыву.
Я отшатнулась и чуть не улетела туда, куда убегала вода.
— Ну во-о-о-от, ик… Чуть не упала.
Солнце уже село, окрасив землю в темно-синие тона. Мужчина, что передвигался, шатаясь из стороны в сторону, вызвал у меня куда больший страх, чем неизбежность полета в объятия ледяной воды. Высокий, с аспидно-черными волосами до плеч, и такого же цвета усами и бородой. Он был в темных брюках и темном камзоле, из-под которого виднелась белая рубашка. Точнее, она должна была быть белой, но почему-то была окрашена чьей-то кровью. Точно не его, так как на мужчине не было ни царапины. Он в целом выглядел бы очень презентабельно, если бы не грязь на всей одежде. Такое ощущение, будто он перекатывался по земле.
— Я… ик… дрался, — сообщил он низким голосом, проследив за моим взглядом. — Но не переживай, ик… Я выиграл.
Впрочем, я так и предполагала. Такого детину мало кто одолеет. Таков обычный порядок вещей. Сильный побеждает слабого, пока не найдется тот, кто посильнее. В моем мире так вообще сильные угнетают слабого.
В любом случае после сегодняшнего вечера и это перестанет меня беспокоить.
— Так ты это… ик… Отойдешь?
Мужчина, похожий на медведя, поднял бутылку, что держал в руках, и влил в себя остатки того, что в ней было. А затем он сделал то, что делают заядлые пьянчуги. Начал усердно трясти, желая, видимо, отыскать дополнительное дно, в котором будет новая порция горячительного напитка.
Я отвернулась, не желая видеть то, как сильный, здоровый мужик губит себя этой отравой.
— Вот же ж, черт его дери… ик…
Мои мысли вернулись к плану и к осознанию того, что пока этот индивид стоит в десяти шагах, я не способна выполнить задуманное. Неужели придется вернуться к каравану и сделать это позже?! Или следует подождать, пока незваный гость уйдет восвояси? А если я смалодушничаю? Нет, назад мне путь заказан.
И тут раздалось «Черт!» позади, за которым последовал всплеск воды. Я обернулась в тот самый момент, когда пьяница, пытаясь вцепиться в камень у самого обрыва, не удержавшись, полетел вниз. Не знаю, по какой причине, я, разогнавшись, ни секунды не думая, бросилась следом. Не было: сомнений, сожалений, страха. Почему-то в этот миг спасти губящего себя алкоголика стало единственным, что имело значение.
Полет был недолгим. Когда вода сомкнулась над головой, я ощутила ледяное дыхание зимы. В воде все и всегда ощущается острее, ярче, чище. Плавала я превосходно с самого детства. Поэтому доплыть до бултыхающегося в воде мужчины, чудом оставшегося в живых, не составило особого труда.
