– Меня задевает не то, что мы будем сидеть за столом без свечей и что праздник будет неполным. Со свечами уютней, и привычней… Причина. И запрет. По сути, нам запретили это делать. Напугали. Создали фобию. И вот мы боимся. Может, в этом дело? Атеистический терроризм, – рассуждал я на кухне.
– Ты же больше агностик, чем верующий, – напомнила Лариса.
– Я – агностик, когда слушаю бред проповедников о сотворении мира и подчинении воле мифического творца через посредническую контору церковь. Не верю я этой франшизе. Но когда праздник, то я за праздник, если это не варфоломеевская ночь и не культ принесения человеческих жертв в честь языческого божества.
– А что такое «варфоломеевская ночь»? – спросила Лиза.
– В году так…
– Тысяча пятьсот семьдесят втором, – подсказал мне старший братец Лизы, Миша-Всезнающий.
– Очень может быть… Я этот раздел истории плохо помню. Я тогда пару лекций пропустил из-за соревнований. Помню, что было это в праздник святого Варфоломея, в августе. В Париже. Тогда католики за ночь убили не менее тридцати тысяч людей, которые называли себя гугенотами.
– А гугеноты кто?
– А гугеноты – это не карлики, не чудища злобные. Такие же французы, как те, кто их убивал, только у них были другие взгляды на мир. Их за это убили. Там всё сложнее было, конечно. Такие имена всплывают в памяти: Екатерина Медичи, королева Англии Елизавета. Лиза. Король Генрих. Кальвин[2]…
– Их казнили?
– Нет… Гугенотские войны перед этим были. Вся Европа воевала: Франция, Германия, Англия, Швейцария… Никто в стороне не стоял. Что мы знаем о прошлом? Люди обрабатывали камень, потом металл, потом другой металл, потом усложнили техники… Вместе с этим менялись и мифы, философия. На смену мифологии «шлифованного камня» пришла «мифология металлов», самая богатая и сложная, не помню, у кого читал. Но потребность в мифах осталась. Они изменялись, время жизни любого мифа коротко. Над бабушкиными представлениями о Боге, живущем на облаке, смеялись старые атеисты.
– Атеисты это кто? – спросила Лиза.
– Атеистами называют людей, отрицающих существование Бога.
– Понятно.
– Но сегодня знания лишь расширяют возможности человека. Информация доступна тем, кто в ней нуждается. Вот книга. Её читают. Когда я изучал период становления советской культуры, то заглянул в архивы библиотек. В те времена от библиотек требовали отчёты: сколько читателей записано, что читают… Я выяснил, что читали мало – вроде записывались, а книг не брали. Может быть, и не записывались, библиотекари сами списки составляли для отчётности.
Библиотеки пустовали. Люди в своём большинстве не нуждались в знании абстрактном, в том, что они не применяют на практике. Да что там, помню, в студенчестве ездили на сельхозработы. В свободное время хаживали в сельскую библиотеку. Там замечательная подборка книг была, все классики, и русские, и зарубежные, но похоже, что книги эти до нас никто не открывал. Некоторые из них неразрезанные стояли. Люди сами лишали себя возможности видеть больше, чем они получали в результате опыта.
Представьте: огромное хранилище Информации – «знание абсолют»… Это не книга, это, если можно так себе представить в сегодняшних образах, «информация-программа». Ввёл значение – получил решение. Некий Творец – единственный космический программист. Познать все тонкости программы невозможно даже на статическом уровне, а она развивается, расширяется. Не угнаться. Если нам удаётся войти в эту программу, мы получаем ответ на свой вопрос. Как туда войти, непонятно. Но люди творческие называют вход «вдохновением». В науке, искусстве: дождался – получил.
