– Работает! Работает!..
– Кто работает? – не понял Моня.
– Способ твой работает. Спасибище тебе огромное. И червячку Игнатию тоже – за его норку! Даже не думала, что она так чудесно действует.
– А чуточку подробнее можешь рассказать? – попросил червячок Игнатий.
– Ох, сначала все разговоры кончались зеванием – вот как ты, Моня, предупреждал. А потом, когда я пчёлке Жене стала про норку рассказывать, у неё глаза загорелись – тоже как ты говорил. И мы теперь с ней так сдружились…
– …Что ты следующий раз приведёшь её к нам на чай! – закончил червячок Игнатий. – Приглашаю.
– Спасибо! – пчёлка взвилась над столом от радости. – На это я и надеялась. Но торопиться не стала. Вот теперь приведу.
– А можно тебе нескромный вопрос задать? – неожиданно повернулся червячок Игнатий к муравью Моне.
– Ну… Да… Наверное… – насторожился Моня.
– А ты сам, в своём муравейнике, этот способ применял – разговор о норке?
– Применял, – вздохнул муравей. – Только не так удачно, как Жанна. Уже с половиной муравьёв поговорил, никто не загорелся. Их только муравьиные дела интересуют… Но я верю в этот способ. И в свою удачу верю. У меня ещё полмуравейника осталось.
На берегу пруда в парке Дружбы разговаривали двое. Вернее, разговаривали они втроём, но ещё один собеседник находился не на берегу, а в самом пруду. Из воды участвовал в разговоре малёк Бульк, очень обрадованный, что к нему в гости пришли червячок Игнатий и жук Дормидонт.
– Ужас, как я себе иногда не нравлюсь! – горевал Дормидонт. – Ворчливый какой-то, бурчливый, досадливый. Так хочется стать другим. Ну… с Нового года, с первого числа, с понедельника. А ничего не получается почему-то.
– Слишком надолго откладываешь, – посочувствовал Бульк. – Так я тоже пробовал, не получалось. Пришлось придумывать, как становиться другим по-другому.
– Расскажи, расскажи – как? Я тоже попробую, – обрадовался Дормидонт.
– Ныряю как можно глубже и говорю себе: когда вынырну, уже буду другим. И надо же – получается!
– Ну, жук Дормидонт, попробуешь нырнуть поглубже? – поинтересовался червячок Игнатий.
– Нет-нет, это мне совсем не подходит, – и Дормидонт опасливо покосился на пруд, в котором малёк Бульк чувствовал себя так свободно. – Лучше что-нибудь ещё придумать.
– У меня идея! – воскликнул червячок Игнатий, увидев что-то на аллее парка. – Ты же мастер, жук Дормидонт. Сделай себе доску на колёсиках, скейтборд называется, или просто борд. И, пока она катится, становись другим.
– А что? – задумался Дормидонт. – Это мне нравится…
Несколько дней спустя червячок Игнатий снова оказался в гостях у малька Булька.
– Ну, как там жук Дормидонт? – спросил Бульк. – Использовал твой совет? Смастерил скейтборд? Научился ездить?
– Стой-стой, давай по порядку, – взмолился червячок Игнатий. – Скейтборд смастерил. Ездить вроде научился, хотя я ещё не видал. И повесил у своего жилья табличку странную: «БОРДОВЫЙ ДОРМИДОНТ». Почему он вдруг стал считать себя бордовым, хотя всегда чёрным был?..
Малёк Бульк немного помолчал – и расхохотался:
– Ха-ха-ха! Знаю, почему бордовый…
Червячок Игнатий вдруг тоже развеселился
– А!.. Молодец, малёк Бульк. От твоего смеха и я тоже понял. Потому что…
И они хором воскликнули:
– БОРДОВЫЙ!
Бульк добавил:
– Неужели он уже так успел свой борд полюбить, свою доску на колёсиках? Может, научился и другим становиться, на ней разъезжая?
– Кажется, мы скоро про это узнаем, – насторожился червячок Игнатий, глядя на дорожку, ведущую к пруду. – Наверное, это как раз жук Дормидонт едет. Только дорожка очень уж крутая, а он так разогнался!.. Как бы ни пришлось ему и впрямь в воду нырять, вместе с бордом… Ой!.. Вот это да!..
