Заказов, как и ожидалось, поступило много. Клиенты заходили один за другим, желая приобрести большой и яркий букет, чтобы поразить человека, или милую скромную композицию, или всего три цветка для первого свидания. Атмосфера в мастерской витала донельзя романтичная, с яркими ароматами лилий, роз и шоколада, с тёплыми взглядами покупателей, влюблённых в свои половинки, а крупные хлопья снега, покрывающие за окном асфальт, добавляли волшебства.
Всем этим пропитался воздух, и Майя начала задыхаться, всё чаще оттягивая ворот рубашки.
«Не хватает лишь, чтобы зебры запели под окном «Can you feel the love tonight», честное слово, и можно с гордостью умирать, – стиснув зубы, со злостью подумала Майя. – Нет, не люблю этот праздник. Совсем не люблю».
Майя чувствовала себя разбитой и бесполезной. Она не могла понять пожелания клиентов на словах по известным причинам, а из-за большого потока подолгу разгадывать шарады не было ни возможности, ни смысла.
Промучившись несколько часов, девушка сдалась и взялась за упаковку подарков и букетов: коллеги с огромной скоростью собирали заказы и отдавали ей незаконченные работы, а Майя уже подбирала бумагу под цвет и, нарезая её квадратами или длинными полосками, накладывала на цветы.
***
К вечеру аврал достиг пика. Рук не хватало, флористы выдохлись без активной и продуктивной помощи, и атмосфера из романтичной стала напряжённой, с явными нотками раздражения и недовольства. Стук в окно Майя услышала не сразу, обратив на него внимание лишь после трудно различимых возгласов коллег.
За окном сидел крупный коричневый ястреб с перьями, покрытыми звёздочками снежинок. Из крепко сжатого клюва у него свисали тоненькие прутики, обвитые сухими лианами то ли дикого винограда, то ли другого вьющегося растения.
Ахнув от неожиданности, Майя бросила на стол лист цветного фоамирана и выбежала из мастерской, накидывая на плечи шерстяную кофту. Ястреб, цокая длинными изогнутыми когтями по карнизу, величаво направился в сторону девушки. Она же, всё ещё не веря в происходящее, робко протянула раскрытые ладони. И ястреб, разжав лапу, уронил в них прутики. Лианы ожили: оплели запястья, подобно змеям, больно впились в кожу.
Ястреб склонил голову набок:
– В день весеннего равноденствия Матерь проснётся. Будь с ней рядом.
– Как я её найду? – Сглотнув, Майя поморщилась, чувствуя, как подарок Матери затягивается, сдавливая руки.
– Ты найдёшь. – Ястреб стремительно вознёсся ввысь, больно задев растерянную девушку крылом, и вдалеке послышался его глухой крик: – Когда придёт время!
Вернувшись в помещение, Майя вдохнула полной грудью, стараясь успокоиться. В голове прояснилось, словно прутики-лианы расставили всё на свои места, утихомирив бурю в душе. Хотя Майя знала, что дело вовсе не в них. Просто нужен был знак, что она не сходит с ума. Что Матерь существует, и действительно поможет. И Майя в этом убедилась. Хотя до конца так и не поверила.
Внезапно она поняла, что слышит не только обычные ароматы, присущие цветам, но и может различить малейшее изменение в них, будь то чуть подгнивший стебель или запревшие листья.
И сейчас, даже сквозь толщу стекла в двери холодильной камеры, Майя слышала аромат ранункулюса. Он был сладковатым, тягучим, как смола, с тошнотворными нотками, и доносился из самой сердцевины бутона. Следы гниения не были видны, но уже начали пожирать растение, словно паутиной оплетая чашелистик.
