Антон угукнул и показал на мою одежду – джинсы и куртку:
– Ты ночью куда-то собираешься?
Немного подумав, я вернула пакет. В нарушение правил устава, запрещающих отлучаться куда бы то ни было ночью из корпуса, я куда-то собиралась.
Ночь была лунная, звездная. Тропинка, ведущая к незабудковой поляне, и все, что находилось по обе стороны от нее, теперь выглядели совсем не так, как днем. Листья седой полыни искрились, словно были покрыты не пушком, а инеем. Можно было подумать, что на улице не середина июня, а ноябрь. Полынь пахла так навязчиво, что все другие травы, оказавшиеся много ниже нее, не имели никакой возможности предложить что-либо более яркое. Горечь полыни оседала на тропинке в каплях вечерней росы.
Тонкие стебельки незабудок в темноте совсем не были видны. Казалось, что мелкие синие цветки парят над поляной бирюзовой взвесью и ночной ветер вот-вот сдует их и унесет за сосны этот голубой ковер-самолет.
Ручей, днем еле слышный, ночью превращался в бурный поток и, злясь на умиротворенность ночи, чуждую его беспокойной природе, с грохотом обрушивал с холма под дощатый мостик свои воды с растворенным в них лунным светом. Где еще такое увидишь?
К сожалению, всей этой красоты мы не увидели тоже. Перед нашим уходом, следуя Лехиным инструкциям, Женька сжег в туалете карту, решив, что до склада мы и так доберемся, а там спросим дорогу у прохожих.
– Или попутку поймаем, – серьезно сказала Анька, смутно догадываясь, что представители надзвездного мира гламура вряд ли когда-либо бывали ночью в лесу.
Шли без карты, полагаясь исключительно на свою память. Поскольку память была короткая, а дорога длинная, мы решили срезать и пойти не по петляющей тропинке, а по ровной лесной дороге, но, дойдя до деревянных ворот, поняли, что срезали слишком круто и не в ту сторону.
Чертыхнувшись, Анька пожелала Женьке провалиться на первый этаж в крайнюю палату, где был склад сломанных кроватей, беспорядочно наваленных друг на друга железными ножками вверх, и в бессилии опустилась на земляную кочку. Рядом сел Сережа и выключил фонарик. Сейчас свет был не нужен, и, учитывая неопределенность ситуации, в которой мы оказались, батарейки можно было поберечь. Но света меньше не стало.
Втроем мы сидели в белом круге, а источник света – белая точка, за которой ничего не было видно, находился в беседке у ворот. Обнаруженный круг стал удаляться и уменьшаться, а после того как осветил черные берцы своего хозяина, вовсе исчез.
По официальной версии, мы гуляли, а потом как-то незаметно стемнело, и вроде как уже пора в корпус, но мы немного подзабыли, где он, собственно говоря, находится. Внимательно всех выслушав, Ринат снова включил фонарик и посветил на тропинку вдоль забора.
– Если по ней пойдем, то выйдем к посадочным огням. Я провожу. Леха на тропе светосигнальное оборудование установил, чтобы никто не заблудился, но, наверное, надо было ставить больше.
Согласившись с тем, что светосигнальное оборудование – это хорошая идея, так как уличное освещение в этой стороне почему-то отсутствует полностью, мы построились в колонну по двое и двинулись в указанном направлении. Совсем скоро в траве между деревьями замигали желтые огни. Это горели помещенные в тридцать граненых стаканов свечи. Стаканы были расставлены в форме девятки, хвост которой указывал на тропинку. По ней мы должны были бы прийти на место, если бы Женька не сжег карту. Убедившись, что оставшиеся два метра мы преодолеем сами, Ринат стал прощаться.
