– Даже самые хитроумные планы рассыпаются из-за незначительных мелочей.
– Значит, орудие убийства я спрятать догадался, а спрятаться сам – нет?
– Ну спрятались бы вы, а дальше? Нашли бы труп, нашли бы и вас.
– Да, но орудие убийства вы не нашли!
– Орудие убийства небольших размеров…
– Орудие убийство исчезло вместе с убийцей, а он ушел какой-то тайной тропой. А я двинулся к воротам, потому что мне скрывать нечего!..
– А очередь?.. Кто создал очередь, в которой погибли уже двое?
– Не знаю.
– Кто отравил Евсюкова? Если его, конечно, отравили, – на всякий случай уточнил следователь.
– Не знаю.
– Кто убил Муратова?
– Не знаю. Но его убил тот же человек, который убил и Евсюкова.
– И создал очередь, – добавил Волынцов.
– То есть я?
– Мне понятен ваш сарказм, Трофим Игоревич. Слишком уж все это неправдоподобно, и очередь, и отравление Евсюкова. Тем более что я звонил в Москву, экспертиза не подтвердила наличие в крови отравляющих веществ. И серьезного мотива, убивать Муратова у вас не было, но факты – вещь упрямая. Они свидетельствуют против вас.
– Я могу объяснить кровь на своей одежде! Я пытался нащупать пульс у Ильи, я склонился над ним… А орудие убийства? Вы нашли орудие убийства? Если я его спрятал неподалеку от тела Муратова, вы не могли его не найти.
– Вы могли его очень хорошо спрятать.
– А собаки? У вас есть кинологическая служба, вы должны были привлечь к делу собак.
– Не переживайте, мы обязательно справимся с этой задачей.
– Может, и найдете… – пожал плечами Трофим. Возможно, убийца вернется на место, чтобы подставить его, и подбросит стилет. – Но моих пальчиков на нем не будет! И не надейтесь!
– Вы их стерли? – спросил Волынцов.
Трофим понял, что взывать к здравому смыслу следователя бесполезно.
– Этот вопрос вы зададите моему адвокату. Он будет завтра утром.
– Вы так договорились?
– Да, мы так договорились, – кивнул Трофим.
Он не врал и действительно звонил знакомому юристу, тот обещал помощь, но не сегодня, а завтра, если вдруг сохранится такая необходимость.
– Значит, вы знали, что до завтра вас не выпустят?
– Как раз напротив, я думал, что до завтра меня выпустят. Иначе бы адвокат был уже сегодня.
– Ну что ж, будем работать с адвокатами, нам не привыкать.
Трофим опустил голову, испытывая безысходность. Чутье подсказывало, что не сегодня завтра в деле появится орудие убийства, и тогда ему точно не отвертеться. Сначала его уволят с работы, затем осудят на долгий срок, на отбывание которого настраиваться нужно уже сейчас. Несколько дней его продержат здесь, а затем отправят в следственный изолятор, вот тогда и начнется настоящий ад для него.
– На сегодня все, – закрывая папку, сказал Волынцов. – Но в заключение один вопрос.
– В заключение? – мрачно усмехнулся Трофим. Именно туда его сейчас и отправляли.
– В заключение… Трофим Игоревич, откуда вы узнали про местное поверье?
– О каком поверье?
– О кладбищенском призраке.
– О Гоголе Николае Васильевиче?.. – совсем невесело сострил Трофим. – Откуда я мог о нем знать?
– Друг ваш покойный Дмитрий Евсюков мог сказать.
– А Кислицыну он на этот счет что-нибудь говорил?
– Не знаю.
– Мне Дима точно ничего не говорил. И не знал я ничего, пока бабки кладбищенские не сказали. Это уже потом, после того как Муратова убили…
– Значит, не знали?
– Но видел! Своими глазами.
– Значит, все-таки знали.
– Призраки порождают не только призраков. Они порождают маньяков. Может, у вас тут кто-то решил стать призраком и убивать по-настоящему.
