– Интересно, как это заявление понимать?
– А ты не знаешь?
– Ну хватит вам! – не вытерпел Заурбек. – Хозяин рассердится…
– У меня хозяина нет, – немного обиделся Скляр.
– Да ну? – хмыкнул Костя. – А может…
Из соседней комнаты выглянул Джинн:
– Толя, зайди. – И, едва дождавшись, когда Костя прикрыл за собой дверь, распорядился: – Дай-ка мне твою куртку.
– Это еще зачем?
– Для дела, – кивнул Каюм.
– А штаны не надо снимать? – хмуро поинтересовался Костя, швыряя куртку Джинну.
– Пока что нет такой необходимости, – задумчиво отозвался Джинн, вертя куртку так и сяк, умело прощупывая швы. – У тебя нож есть?
– Еще бы. – Костя протянул ему свой немецкий складник. – Нож – спутник комсомольца… Эй, эй, я за нее сотню баксов отдал в Пассаже!
– Ничего-ничего, – успокоил Джинн, подхватывая кончиком ножа шов. – Я осторожненько… Ага!
Меж пальцев у него была зажата блестящая металлическая пластиночка толщиной и размером с рублевую монету. Каюм смотрел на нее с таким изумлением, словно и не сам прошлым утром ее в Костину куртку зашивал.
– Слушай, Каюм… – протянул Джинн. – Не такие уж у тебя и сумасшедшие мысли, если учесть…
– Интеллект – великая вещь, – скромно сказал Каюм. – Мелькнула совершенно безумная догадка, ну никак я не мог понять, зачем они с него куртку снимали. Было лишь два варианта: либо искали что-то, либо, наоборот, подсовывали. Впрочем, это еще не обязательно «маячок»…
– Да? – фыркнул Джинн. – А что же это, по-твоему, запасная пуговица? Толя, тебе сей предмет незнаком?
– Первый раз вижу, – решительно сказал Костя.
– Шов был не фабричный, – продолжал Джинн со злыми огоньками в глазах. – И все равно кое-что не сходится: не сочетаются эта штука – если она, конечно, в самом деле «маячок» – и та совсем не профессиональная встреча, которую вам устроили…
– Не в том дело, – с совершеннейшим хладнокровием пожал плечами Каюм. – Печаль в другом – вокруг давно уже начались нехорошие странности…
– А я что говорю? – бесцеремонно вмешался Костя. – Вон, эта самая нехорошая странность в соседней комнате торчит и в усы ухмыляется. Видывал я в Питере такие штучки, или микрофон, или «маячок» – менты наши их, бывает, пользуют…
– Толя, – тихо, серьезно сказал Джинн. – Я тебя умоляю, постарайся пока помолчать. При них, – он кивнул на дверь, – ни слова. Улик, собственно говоря, никаких, против конкретных персон, я имею в виду. Понял?
– Да понял, – проворчал Костя. – Потолковать бы с этой конкретной персоной по-нашему…
– Молчи пока. Понял?
– Яволь, фельдмаршал…
–Ты глазами по сторонам не зыркай, будто голодный людоед, – сказал Костя, внутренне немного забавляясь. – А то вид у тебя такой, что за километр видно шпиона. Все пройдет, как по маслу. Славянская братва если за что берется…
– Это точно, – вяло отозвался Заурбек. – Вы, русские, большие мастера на всякие фокусы…
Они, все трое, сидели на корточках, абсолютно не выделяясь ни одеждой, ни видом, ни позой среди превеликого множества базарного народа всех национальностей и рас, – разве что негров не было, хотя Сергей клялся, будто полчаса назад видел-таки одного, не особенно и черного, скорее серого, с деловитым видом помогавшего русской бабе распаковывать картонный короб с сигаретами. Вполне могло быть. Базар – дело затейливое и многоплеменное, особенно здесь, в плодородной области на границе с Чечней…
И все же Заурбек немного нервничал и, как его ни успокаивали, то и дело косился на распахнутые ворота склада, где у крайнего пакгауза малость поддавшие работяги загружали «зилок» коробками с корейскими телевизорами «LG».
