– Не было у него тола. Не нашли они тюков со взрывчаткой после приземления. Прибились к выходящей из окружения группе, а тут вы являетесь. Ну, Георгий и решил не мешать вам, потому что ни он, и никто из его ребят так, как Кутепов с Бецкой, плавать не могут. А потом ему ещё и влетело за то, что не вышел сразу, как только задача оказалась выполнена. Устроил тут ускоренные диверсионные курсы… Вижу, они вам впрок пошли. Ой! Чуть не забыла! Всем вам от имени командования объявляется благодарность.
– Служим трудовому народу! – по-прежнему сидя кружком, негромко ответили мы.
– Тогда какая задача стояла перед нашей группой? – Миша всегда последователен и ничего не забывает.
– Та, что и была озвучена. Взрывать телеграфные столбы. Возможно, семафоры. Отвлекать фашистов от охраны моста.
– Думаю, это не сработало. Не настораживать нужно было врага, а умиротворять, чтобы он не усилением охраны объекта озадачивался, а пасторальными пейзажами наслаждался и дегустацией продуктов местного самогоноварения, – отчётливо пробурчал я. – Указываю на ошибку в планировании, – и встретился с острым взглядом старшего лейтенанта.
Нет, она не сделала замечания, а только проговорила:
– Да. Последствия контузии очевидны. Так вот, немцы не сразу сообразили, что горят – дело ведь было в яркий полдень, когда пламя не бросается в глаза сразу. Цистерны доехали до разъезда, где ждал встречный с ранеными. Оба поезда выгорели, а линия была парализована на полсуток. Кажется, у контуженых просчётов с планированием не бывает, – закончила она язвительным тоном.
– Рассвело, – отогнул я завесу у входа. – Давайте открывать подарки.
* * *
Мы добротно поели, сварив сразу два котелка горячего, а то в последние дни сидели на тайком выкопанной с чужих огородов картошке и лепёшках, что пекли (жарить уже было не на чем) из зерна – жали пшеницу и рожь штык-ножами и молотили палками на расстеленной тряпице. Этих продуктов было у нас далеко не в изобилии – мы ведь старались прятаться в лесах, проводя основную массу времени в переходах. А тут крупы нескольких видов, в числе которых даже гречка с рисом. Тушёнка, сало, бутылка растительного масла. Особенно обрадовались сахару и шоколаду – нас балуют, к гадалке не ходи.
Потом была «баня». Первыми мылись «девочки». Тамара Михайловна вернулась от бочажка, где проходила эта процедура, в мужской немецкой форме.
– С Лючикина сняла. Остальные висели на мне мешком, – пояснила она. – И да, собираюсь эту неделю погостить у вас.
Отоспаться нам помешал пилот – он, пока мы наслаждались «подарками», рысил по «аэродромной» поляне, потом подошёл к нашей собравшейся предаться Морфею компании и, отогнув пошире ворот комбинезона, продемонстрировал петлицу со шпалой. То есть из воздушного извозчика превратился в старшего по званию. И тут же пригласил младших командиров, к которым (судя по взгляду) отнёс всех, кроме Тамары Михайловны, пройтись с ним, прихватив шанцевый инструмент.
С инструментом проблем не возникло – сапёрные лопатки у нас всегда при себе, а вот с исполнением распоряжений товарища капитана мы хлопотали до ужина – засыпали промоины, что тянулись со стороны леса к болоту, к которому вёл уклон, начинавшийся много левее. Дело в том, что грунт здесь похож на тот, по которому мы в первый наш день огибали минное поле – трава на нем редкая, клочками, а под тонким слоем лёгкой песчанистой земли сплошная глина – исключительно неплодородное место.
