Четыре – число смерти - страница 4

– Изучение похвально, – наконец заговорил мужчина. – Вы стараетесь не делать, когда это не нужно. Ваш учитель вами может гордиться.

– К сожалению, учитель Сыма погиб.

– По моей вине? – мужчина отхлебнул из чашки.

– Скорее всего.

– И вы хотите драться, не задав никаких вопросов? Почему вы напали на меня, господин Янь Ляо?

– Потому что ваши слова могут смутить мой ум, – честно ответил Янь Ляо. – Но раз уж я проиграл.

Янь Ляо замолчал на мгновение, прислушиваясь к себе.

– Почему вы послали учителя Вэй Сыма на север?

– Это то, что вы чувствуете? Желание задавать вопросы?

Янь Ляо качнул головой. Сжал губы, закусил ус, пригладил рукой длинные растрепанные волосы. Ему показалось, что на мгновение кольнуло сердце, но скорее всего, это был лишь укол страха. Тогда хозяин дома улыбнулся во весь рот. Хозяин дома коснулся языком острого клыка, подмигнул своему гостю, потом залпом осушил чашку с горячим чаем.

– Значит, вы идёте против намерения.

– Намерение, это ещё не весь путь, – ответил молодой даос. Старый колдун кивнул.

– И всё же, действуя так, вы обрекаете себя на поражение, юноша.

– У меня есть долг, – Янь Ляо пригладил бороду и усы. Выпрямил спину, глядя в глаза хозяину дома. – Этот долг важнее победы или поражения.

– Учитель Сыма плохо вас учил, – мужчина вздохнул, снова зачерпнул чашкой горячей воды. – Почему вы не пьете чай?

– От чая мне станет жарко, – спокойно ответил Янь Ляо. – Я не хочу, чтобы Ци вышла из меня. Не перед битвой с вами, мой господин.

– Вы ещё не оставили эту дурацкую мысль?

Янь Ляо улыбнулся, ничего не говоря. Хозяин дома снова отпил из своей чашки, утёр выступивший на лбу пот. Рассмеялся, тихо и непринужденно. Его гость всё ещё молчал. Тогда господин, читавший Тайпинцзин, отставил чашку и со вздохом положил ладони себе на колени.

– Признаюсь честно, господин Янь Ляо, мне бы не хотелось убивать ученика Вэй Сыма.

– Но учителя Сыма вы убили.

– Неправда. Он сам принял свою смерть. Так складывались небесные узоры.

Янь Ляо разрешил себе усмехнуться.

– Такова была воля Жёлтого неба?

Вечерние сумерки медленно и тихо окружали хижину на холме. Хозяин молчал, глядя в единственное окно. Солнце куталось в алые облака и уходило за холм. Ни один ночной зверь не смел своим криком нарушить размышлений человека, сидевшего у одного очага с молодым Янь Ляо. Наконец этот человек поднялся на ноги, подошёл к окну. Он вставил в раму рисовое полотно, которого не было в доме. Затем он достал четыре свечи, которых также не было ранее, и расставил их по полу. Мужчина посмотрел на своего гостя, сказал слово, и очаг погас.

В то же мгновение зажглись свечи. Янь Ляо стоял у окна, согнув колени и выставив перед собой руку. Его открытая ладонь была покрыта инеем. Он почти коснулся рисового полотна, но убрал руку вовремя. Хозяин дома стоял у дверей. Он улыбался. Янь Ляо повернулся к нему, усмехнулся, стараясь не смотреть в глаза человеку. Потом поклонился.

– Принимаю ваши извинения, господин Янь Ляо, – ответил мужчина. – Но, пожалуйста, прошу вас в последний раз. Не нападайте на меня до тех пор, пока я не отвечу хотя бы на три ваших вопроса.

– Но я знаю ответ, – Янь Ляо выпрямился, сжал кулак. Крохотные льдинки посыпались на земляной пол.

– Один ответ, – сказал хозяин дома, возвращаясь к потухшему очагу. – Разве этого может быть достаточно?

– Одного всегда достаточно, – Янь Ляо также занял своё место, в окружении свечей. Они горели ровно, словно и не свечи вовсе. Пламя окутывало фитили, не дрожало и не плясало, хотя по ногам Янь Ляо и тянулся холодный вечерний сквозняк. – Единица – священное число. Первоначало всего.