Четыре крыла Земли - страница 54

– Она не моя. Моя будешь ты. А со Светой у Арье...

– Наверно тогда его звали Леня или Лева.

– Не знаю. Так вот со Светой у него был этакий детский роман. А потом – любовь на всю жизнь. После института он женился на другой. Догадайся, как назвал дочь!

– Догадываюсь. Жене, должно быть, было особенно приятно.

– Затем он развелся и женился опять. И опять родилась дочка. И можешь себе представить, снова Света. Кстати, обе жены были армянки. Он в них искал Свету.

– Странно, что ни первый, ни второй любящий тесть его не прирезал, – заметила Вика. – Армяне – горячий народ, и к тому же не бывают в восторге, когда их девушки делят ложе с неармянами.

– Любопытно, что Света тоже дважды побывала замужем.

– Естественно, за евреями?

– В первый раз. Во втором – все нормально, за армянином.

– А сыновей в честь Лени-Левы-Арье называла?

– Вот тут симметрия окончательно нарушается. Сын у нее был лишь в первом браке и зовут его совсем по-другому.

– Все ясно – память девичья.

– Да, но память удалось освежить. Представь себе Иерусалим, Старый город, Армянский квартал. Между стен, нависающих, вот как эти скалы, идет делегация из столицы Армении, приехавшая проведать земляков, прозябающих в столице мира. Все, естественно, одеты с иголочки. Навстречу движется группа религиозных евреев – одни в футболках, чистых, но застиранных до обесцвеченности, другие в ковбойках образца начала шестидесятых, в вязаных кипах во всю голову, в матерчатых штанах, со всклокоченными бородами – одним словом, поселенцы.

– Тебе я так ходить не позволю, – процедила Вика.

– Уже позволяешь, – парировал Эван.

– Это покамест. И потом – я тебя облагораживаю: видишь, какую кипу связала! Ну, и что дальше?

– Идут, значит, две эти группы – одна от Котеля к Яффским воротам, другая – от Яффских ворот к Котелю, и вдруг... По-русски это называется «как копани»?

– Чего-чего?

– «Стоишь, как копани».

– Как вкопанный. Слушай, говори, пожалуйста, на иврите. Это у тебя лучше получается.

– Хорошо. В общем, стоят они оба «как копани», смотрят друг на друга, и прошедшие годы сваливаются с них, словно засохшая корка с бывшей ранки или шкура с Чудовища, после того, как его поцеловала красавица. Ну, сорокалетняя девушка возвращается в Еревон...

– В Ереван.

– Одним словом, куда-то туда. Следует развод с мужем...

– И опять же он ее не зарезал? Какие-то армяне в твоей истории больно мирные.

– Затем Арье приезжает в Еревон, селится у друзей, оформляет брак со Светой и вывозит ее вместе с сыном в Израиль.

– И папаша позволил сына увезти?

Эван пожал плечами и продолжал:

– Здесь в один и тот же день – гиюр{Переход в еврейскую веру и присоединение к еврейскому народу.} и хупа{Свадьба.}. На хупе, кстати, присутствовали еще две бывших Светы – Ора и Лиора, дочери Арье. Они тоже в свое время гиюр проходили. А что до сына Орли, сейчас его зовут Менахем – вряд ли это имя ему биологический отец дал. У себя в ешиве считается «илуем» – вундеркиндом.

– Пора утирать слезки умиления? – спросила Вика, но при этом почувствовала отвратительную дрожь в коленках.

Неужели Эван догадался? Ох, что же будет?! Всем хорош Эван, но ведь он религиозный! Как он поведет себя, узнав, что у Вики мать русская? Прямо Средневековье какое-то!

В России Вика себя считала еврейкой, и в детстве расплачивалась за это гордое звание порой синяками, порой потоками слез в подушку, как, например, после пропетого ей учительницей Лидией Ивановной панегирика, начинавшегося словами: «Дети! Берите во всем пример с Вики Перельман. Еврейка, а какая хорошая девочка!» Тем сильнее было ее потрясение, когда, приехав в Израиль, она узнала, что по местным законам она вовсе не еврейка{По законам иудаизма еврейство устанавливается по матери.}. Правда, туземцы именовали «русскими» всех, кто приехал из бывшего Советского Союза вне зависимости от происхождения; правда и то, что среди них, и особенно среди «русских», было достаточно таких, что считали это разделение бредовым и призывали плюнуть на этих «датишных козлов». Проблема заключалась в том, что на «датишных козлов», как на сленге русских репатриантов именовались религиозные евреи, она никак не могла плюнуть. С одной стороны, ее смертельно обижало то, что послушать их, так получалось – она вроде как отверженная. С другой стороны, ее тянуло к ним. Но когда, в очередной приход в синагогу, Вика, разоткровенничавшись с какой-то тетенькой в косынке, получила совет пойти в ульпан-гиюр{Курсы подготовки к гиюру.}, она с негодованием отвергла эту мысль. Ход мыслей был примерно следующим – я такая же еврейка, как они, и если хотят, чтобы я была одной из них, пусть сами гиюр проходят.