Марина, в мгновение, освободившись от пристяжного ремня, выпрыгнула из своего аэроплана и бросилась к биплану.
– Пьер ты где,… откликнись! – на ходу кричала она, видя, что навстречу ей никто не спешит. Подбежав к биплану, Марина увидела нечто страшное. Пьер сидел, откинувшись назад, голова его была задрана лицом вверх, а большой кусок обшивки крыла, отколовшийся при ударе о деревья, торчал прямо у его затылка. Пьер был без сознания.
– Пьер, милый!… что с тобой!? – кинувшись к нему, нервно воскликнула Марина, и старательно отодвинув от его головы опасный обломок, нежно дотронулась до щеки Пьера.
– М-м-м-м… – протяжно простонал он, почувствовав её прикосновение.
– Тихо-тихо, родной,… всё хорошо,… я рядом, я здесь, я с тобой… – прошептала Марина, освобождая его от ремня и упавших мелких веток с листвой.
– Что случилось?…что со мной?… – приходя в себя, пролепетал Пьер.
– Ничего милый, ничего,… я сейчас, сейчас,… разберёмся… – бережно вытаскивая его из кресла и опуская вниз на траву, ласково проговорила Марина.
И откуда только у этой юной хрупкой девушки взялось столько сил. Осторожно уложив Пьера рядом с собой, она тут же приступила к его осмотру. Её познаний в медицине, которые она получила, параллельно с обучением фехтованию было достаточно, чтобы определить опасность травм полученных им при падении самолёта. Сняв с Пьера, тот самый шлем, что она подарила ему там, тогда в Петербурге, Марина сразу обнаружила под ним большую гематому и рваную рану, кровь тут же теплой струйкой потекла по её ладони. И хотя рана была кровоточащей, но не опасной. Кусок обшивки, ударившись о шлем, и пробив его, лишь рассёк кожу, но не повредил кость. Шлем Марины сдержал натиск и фактически спас Пьеру жизнь.
