И вот она заходит в коридор, видит лестницу, большую лужу крови и тело. Но прежде, чем она понимает, кто лежит перед ней, Лиса слышит собственный крик и просыпается.
Лиса резко села на кровати и перевела дыхание после увиденного кошмара. В ушах до сих пор звенел собственный крик, а перед глазами были лестница, лужа крови и неизвестное тело. Вот только о чем был ее тревожный ночной кошмар, она уже не помнила, да и последний образ быстро стерся из памяти, когда она поняла, что у нее болит каждая мышца. Белянина тихо простонала, потягиваясь, разминая шею и осматриваясь. И благодаря последнему ночной кошмар окончательно стерся из ее памяти.
Лиса была не в комнате Бунтарщиц, да и на квартиру родителей это помещение не было похоже, судя по темным очертаниям мебели. Девушка обеспокоенно осмотрелась, вспоминая, где вчера умудрилась уснуть. Сначала она подумала про комнату Трезубца, потому что кровать Ромы как раз была напротив окна, но Легкова рядом не было, да и нахлынули последние воспоминания. Свадьба, Рей, озеро, цепь, вода.
Лиса поежилась от картинки, возникшей перед глазами. Неужели именно это и был ее сон, которого она так испугалась? Хотя последние воспоминания были достаточно реалистичными.
Возможная опасность после того, как она вспомнила о воде и собственной ноге, прикованной к камню, вернула чувство страха, от которого она успела избавиться на пару мгновений. Лиса спрыгнула с кровати слишком резко и тут же припала на ногу, которую свело судорогой, мышцы спины также отозвались болью.
– Да что же это? – сама у себя спросила Лиса, делая простые упражнения на растяжку и чувствуя себя последней развалиной. Первой мыслью было, что это новые последствия после потери силы. «Потеря активных сил, физической подготовки и выносливости, приобретение аллергии и плохого зрения. Просто отлично! Что дальше? Ревматизм, склероз?» – думала Лиса, пробираясь на ощупь по комнате и по пути пытаясь сделать себе быстрый массаж плеч.
Белянина решила двигаться на свет из окна и не прогадала, потому что как раз около него стояла еще одна кровать, на которой, обнимая скомканное одеяло руками и ногами, спала Фера.
Сон Аквилевой, в отличие от подруги, был наполнен гневом и раздражением.
Фера стояла на кухне и мыла посуду, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать бить ее об пол, а то и еще об какую другую поверхность. Руки дрожали от гнева, она разве что не рычала, натирая тарелки и чашки. Но со стороны она должна была выглядеть спокойной, потому что именно на это надеялась, слыша, как бесится ее собеседник за спиной.
– Ты слышишь меня?! – Никита все-таки не сдержался и развернул ее к себе лицом, за что схлопотал пощечину мыльной тарелкой.
– Не трогай меня! – закричала Фера, чувствуя раздражение, но не понимая его причины.
Если бы она смотрела со стороны, то не сразу узнала бы того, кто резко схватил ее за руку, но сейчас быстро признала в мужчине, который по возрасту был сравним с ее отцом, Никиту.
– Если у тебя плохое настроение, не надо и меня выводить из себя! – строго и ровно сказала она негромким голосом, несмотря на то, что внутри нее все клокотало от гнева. На ум пришла девушка с длинной косой, которая во время выпускного в училище стала инициатором потопа круглого зала стихий и вывела ее из себя тем, что начала в наглой форме доказывать свою невиновность, хотя половина выпускников прекрасно видели ее и близняшек Исуповых на месте преступления. А теперь еще и Никита вернулся домой злой и стал выплескивать на нее накопившиеся за день проблемы, как будто ей своих было мало.
