– Если мы расскажем, ты, Джен, наконец займешься нашим заданием и не будешь снова бегать от принца.
– Ни за что, – категорично мотнула головой Струницкая. Лиса же, чье любопытство никогда не выдерживало испытаний на прочность, толкнула подругу в спину и тихо прожужжала ей на ухо:
– Пож-ж-жалуйста.
– Пойми, это не наш каприз. Это поможет вам в будущем, когда придется сражаться с Реем. Вам надо знать его привычки и слабые места, – настаивала на своем Марелла.
Вот уже несколько лет Бунтарщицы мучили Джен этими разговорами. Они считали, что так как Струницкая лучше всех из Стихий находит общий язык с Реем, то она и должна сблизиться с ним, войти в круг его друзей и разузнать все его тайны. Джен же не могла заставить себя находиться рядом с ним. Каждый раз, встречаясь с ним взглядами в коридоре, она вспоминала о своей семье и старалась быстрее уйти с его пути, чтобы не наброситься с кулаками и криками.
О своей настоящей семье Джен знала немного. Единственное, что ассоциировалось у нее с родителями, – это коробка с вещами, которую ей передала Таланова Татьяна Витальевна, директриса училища. Там девушка нашла старые тетради и книги, а также два альбома, в одном из которых она нашла детские фотографии – свои и сестры, – а также свадебный альбом родителей. А еще в коробке хранилась старая кассета с небольшим фрагментом фильма, посмотреть который оказалось не так просто, и девушка целый месяц искала проигрыватель.
2003 год
На экране отразилась земля, и удивленный женский голос спросил:
– Работает? – Ей никто не ответил. На заднем плане царила суматоха, радостно разговаривали люди. – Юра-а-а! – капризно произнес все тот же голос за кадром.
– Что? – переспросил голос мужчины, приближаясь. Изображение дрогнуло, и показались чьи-то ноги и развалившийся угол ступени крыльца. – Иди к нам, Лен.
– Юра, я хочу все снять. Эта штука работает?
– Дай посмотрю, – попросил мужчина, и изображение снова дрогнуло, а затем на экране наконец показалась небольшая компания людей, которая и шумела.
Среди женщин можно было узнать и Таню Таланову, и Настю Земляную, только еще молодых и более раскованных. Но взгляд цеплялся за женщину-шатенку со свертком в руках. Она счастливо улыбалась, растягивая губы и прижимая к себе младенца. Рядом с ней прыгала светленькая девочка с уже длинными косами и пыталась заглянуть в пеленки, из которых выглядывало маленькое сонное личико.
– Работает, – заверил подругу Юрий Сергеевич Темнов, он же отец семейства. – Снимай давай, горе.
Лена счастливо засмеялась, и изображение снова дрогнуло, а потом зритель смог увидеть личико маленького чуда, которое и собрало все семейство вместе.
– Лен, не так близко, – возразила счастливая мать. Изображение немного отодвинулось, и теперь в него влезало лицо женщины и табличка, на которой значился номер роддома.
– Мама, мама, покажи, – потребовала семилетняя девочка. Женщина присела, а вслед за ней последовала и камера. Теперь Женя наконец увидела свою маленькую сестричку, что вызвало у нее неконтролируемый приступ радости, который выражался нервным писком и подпрыгиванием.
В кадре позади девочки появился серьезный мальчик и тоже заглянул в пеленки. На него девочка не произвела никакого впечатления.
– Какая-то она маленькая, – вынес он вердикт, морщась, словно от боли, и проводя рукой по лбу, будто ему резко стало не по себе. Малышка, утомленная таким пристальным вниманием, заплакала и завертелась, заставляя маму подняться и покачать ее.
