– Нет, Вера, это не девушка. Это сестра… двоюродная… Не говорил? А мы с ней друг друга не любим. Она в Чехии учится. А тут вернулась, вляпалась там кое во что… в общем, теперь живет у меня. Надеюсь, правда, недолго, – последнюю фразу он прошептал себе под нос, отворачиваясь от Феры и снова затягиваясь. Видимо, она не предназначалась ни для Феры, ни для Веры.
Аквилева усмехнулась, услышав имя собеседницы Муранова, и осталась стоять на месте, надеясь подслушать продолжение разговора, однако Никита, видя ее в отражении окна застекленного балкона, ограничивался ничего не значащими фразами и простыми ответами вроде «да» и «нет».
– Мы завтра встретимся? – спросил он под конец разговора и сигареты. Собеседница ему что-то ответила. – Понятно. Тогда до начала учебного года? Хорошо, звони. Пока.
Муранов отключил телефон, тихо пробормотав себе под нос ругательство.
– Фу! Как некрасиво, – хмыкнула Фера, закрывая окно. Муранов тихо усмехнулся, видимо расслышав ее слова.
– Что, отличница и умница, не нравится?
Фера застыла, не решаясь закрыть окно. С одной стороны, Муранова она до сих пор боялась, как и того нервного состояния, которое вызывает его нахождение рядом. С другой стороны, сейчас он стоял к ней спиной, облокотившись на подоконник и смотря вдаль на огни города, и не вызывал привычной робости.
– Это было грубо, учитывая, что ты разговаривал с девушкой.
– О! – восхитился он, снова притягивая к себе пачку сигарет и зажигалку. – Неужто со мной разговаривают? Не велика честь?
– Не будь подонком, люди к тебе потянутся, – фыркнула Фера, снова начиная закрывать окно.
– А ты не суди меня. Ты ведь ее не знаешь, – сказал Ник, прикуривая. Аквилева снова открыла окно и облокотилась на подоконник, повторяя его позу.
– Если она тебе не нравится, зачем назначать встречу?
– Ты мне тоже не нравишься. Зачем я тебя здесь оставил? – усмехнулся Никита, глядя в темноту ночи. – Если я буду задавать себе такие вопросы, ты будешь ночевать на улице. Тем более я не говорил, что она мне не нравится.
Фера открыла рот, чтобы возразить и сказать, что ей есть куда идти и без него, но в последний момент опомнилась. Все-таки на роль шпиона ее, в отличие от Лисы, никто не готовил. И ошибок не избежать, даже несмотря на то, что Аквилева не раз и не два видела работу Беляниной.
– Курить вредно, – выпалила она зло, не решаясь сказать то, о чем думала на самом деле. Муранов громко рассмеялся. В один шаг он преодолел расстояние до окна Феры, затянулся и выдохнул девушке прямо в лицо.
– Я ждал этого чуть раньше, зазнайка. Теряешь реакцию.
Прежде чем Фера успела подумать, рука уже сама дернулась и резко закрыла окно, которое звонко треснуло Муранова по лбу. Тот опять начал материться, прикладывая ладонь к лицу и отступая назад.
Аквилева тем временем невозмутимо закончила закрывать окно и выкрикнула:
– Иди спать!
Она задернула шторы, комната погрузилась в темноту, а разгневанное лицо Муранова скрылось.
Фера забралась под одеяло все еще злая, представляя, как завтра ей будет стыдно за свое поведение. Уснула она только в начале четвертого, чтобы проснуться через несколько часов от громкого пинка в дверь, от которого та отлетела к стене и ударилась об нее.
– Подъем! – заорал мужской голос, который разгневанная, только что проснувшаяся девушка не узнала. Логично предположив, кто может вломиться в комнату Бунтарщиц ни свет ни заря, она подскочила с кровати с воплем:
