– Да сдам я, мам. Между тройкой и четверкой уже плаваю…
– Не захлебнись, – усмехнулась мать ему вслед, когда он уже натягивал кроссовки. – И допоздна не гуляй, чтобы я не бегала, не искала…
– Угу…
Пустырь – это заброшенный долгострой неподалеку от двора, где старые деревянные дома и особняки снесли, вбили сваи, но потом забыли что-то построить, и потому он был захвачен коноплей и крапивой. Туда в шесть-семь лет дети ходили за страхами и городскими легендами, в восемь – двенадцать – за пиротехническими экспериментами и игрой в «казаки-разбойники», в двенадцать – четырнадцать – за первыми сигаретами, игрой в карты и неформальными подростковыми собраниями, а после четырнадцати – за первыми глотками вина, драками и отстаиванием статуса своей территории. Впрочем, на эту территорию никто, кроме бомжей-бичей и не покушался. У подростков каждого района была своя такая территория, и порой не одна.
Переносной магнитофон «Весна» на батарейках был в помощь. Группа «Воскресение» на русском или «Pink Floyd» на английском всегда споют из его никудышного динамика что-нибудь вдохновляющее. Вот и сейчас парни вслед за Сапуновым и Никольским тянули «Боже, как давно это было, помнит только мутной реки вода» с таким глубинным пониманием, будто прожили не пятнадцать лет, а полвека. И пока над зарослями конопли и крапивы несется нехитрый мотив, они не замечают, как по тропинке между лежбищами бичей и штаб-квартирами окрестных пацанов идет задумчивая девушка в легком, просвечивающем сарафане и плетеных сандалиях. Но мимо дворовой разведки не проскользнешь.
– О какая! – первым заприметил ее Гоша и забыл слова следующего куплета.
– Класс, – оценил Леша.
– Высокая, – мечтательно согласился Серёга, нажав кнопку «стоп» на магнитофоне.
– А слабо познакомиться? – подначил Гоша.
И все трое поднялись как по команде, даже осмотрели себя, словно группа разведчиков перед боевым заданием. Кроссовки чистые, джинсы вроде стираные, футболки с нужными для привлечения внимания иностранными надписями. Можно идти на задание. И пошли, и догнали, и пытались, кроме как внешним видом, обратить на себя внимание девушки тертыми остротами и угловатыми комплиментами. Но она оглянулась только раз, окинула троицу незлым, неравнодушным, но каким-то непонимающим взглядом и пошла дальше, не обращая никакого внимания на причитания и цирк за спиной. Так они дошли до одного из домов неподалеку, где она юркнула в подъезд, оставив закадычных друзей в ярко выраженной степени недоумения.
– Вроде здесь не жила такая, – заметил Лёша.
– Да недавно переехала, я видел уже, – вспомнил Гоша.
Серёга загадочно промолчал, пытаясь угадать взглядом, с какой стороны дома окна этой девушки.
– Э, ты чё замер? – позвал его Лёха.
– Да это, похоже, с ним серьезно, – широко улыбнулся Гоша. – Чё, понравилась так?
– Понравилась, – честно ответил Сергей, хотя это могло вызвать тираду насмешек, но не вызвало.
– Бесполезняк, – оценил шансы Гоша, – ее папу привозят на членовозе, нам тут не светит.
Членовозами называли черные «Волги» с очень известными в городе автомобильными номерами. Под пассажирами подразумевались члены партии на высоких должностях или начальники крупных организаций, что часто совпадало в одном лице.
– Он не человек, что ли? – спросил Серёга про отца девушки.
– Кто его знает, – неуверенно покачал головой Гоша.
– И не таких обламывали, – прищурился на зев подъезда Лёха.
