Но то – давно, много лет назад. Сейчас же Левина восхищал прогресс, те же социальные сети. Раньше люди уезжали и исчезали – навсегда, без всякой надежды свидеться, за кордоном начинался другой мир, чужой и якобы враждебный Тартар[31], оттуда нельзя было никогда вернуться и нельзя было пересечься, как нельзя вернуться из загробного мира. Сколько людей уехало и потерялось, люди, как иголки в стогу сена, пропадали на этой земле, но вот рухнула прежняя власть и железный занавес вместе с ней, появились интернет и социальные сети, и Леночку, будто иголку, притянуло назад, пусть и на короткое время, словно мощнейший коллайдер.
«Дорогая Леночка, я очень рад. Как ты? Жду тебя с нетерпением. Пожалуйста, сообщи о приезде заранее, чтобы я никуда не уехал. Где ты? С кем? Привет от меня Мише», – написал он и долго думал, что бы еще дописать? Быть может, спросить про Розу Михайловну, про Мишу-маленького, про дочку – Левин не помнил, как ее звали, – но решил ничего не дописывать. Все же двадцать пять лет прошло, слишком много за это время утекло воды.
Он отправил свое письмо и стал ждать, но ответное письмо долго не приходило. И Владимир Левин стал думать, что Леночка больше не напишет, что она передумала относительно встречи или не приедет в Москву. Да мало ли что могло произойти, разве можно угадать, чего хочет и о чем думает женщина? Тем более такая финтифлюшка, как Леночка. Но вот, когда он уже совсем не ждал и ничего, кроме разочарования, не испытывал, она прислала целых две строчки:
«Письмо получила, спасибо! Приеду летом, сообщу заранее.
Целую. Лена Леви».
Значит, понял Левин, с Мишей Бяликом она не живет. У нее другой муж, по крайней мере, был. Леви – это почти Левин, только в разных странах фамилия Левин пишется по-разному, однако происходит из общего источника – от левитов[32] из Иерусалимского храма, а те, в свою очередь, из колена Левия[33]. Вроде как сводная родственница.
Ничего больше из письма узнать было нельзя. Разве что Левин по случаю подумал о графе Толстом: как мог Лев Николаевич дать своему герою, русскому помещику и дворянину, еврейскую фамилию? Ведь русских Левиных не бывает. Если как следует поискать, всегда отыщутся еврейские корни. Он сам, Владимир Левин, лет до двадцати не знал, что его собственный дед – еврей. Для него это стало откровением, от него это очень долго скрывали из-за антисемитизма. А уж про левитов и про колено Левия он и вовсе узнал только в новое время, когда стал интересоваться историей и собственной родословной. И оказалось, что он, Владимир Левин, дальний отпрыск рода Гедиминовичей через князей Милославских. Впрочем, вероятно, это было давно и неправда, как говорили в таких случаях в детстве, потому что предки по матери больше века назад измельчали и растеряли все свои титулы, а потом и вовсе лишились дворянства, породнившись с бывшими крепостными. Сохранились только, несмотря на все советские семьдесят лет, семейные то ли предания, то ли легенды про купца первой гильдии прадеда Степунова.
Однако ведь и Стива Облонский – тоже еврейская фамилия? Это-то как понимать?
Следующее письмо от Леночки пришло только через несколько месяцев. Она сообщала, что купила билет до Москвы из Нью-Йорка и должна приехать в середине июля. Как прилетит, сразу даст о себе знать. В Москве она пробудет целую неделю.
Значит, Леночка почти наверняка живет в Америке, понял Левин.
