– Да, – тут Малка почти не соврала, она немного постояла по колено в воде, пока был отлив.
– Долго?
– Ну… не очень.
– А почему?
– Ой, меня тут вроде папа зовет. Я пошла, ага?
– Ну давай, доченька, веселее, – попрощалась мама и дала отбой. Малка медленно запихнула телефон в карман шорт. На самом деле ей не хотелось прощаться, но и говорить дальше было невозможно. Почти как с Алкой, только здесь она сама автор «океев», «прикольно» и кучи смайликов…
Еще в начале этого учебного года никто и не подозревал, чего Малка вытворит. Какое там ОГЭ провалить – она и за контрольные-то двоек никогда не получала! Не то чтобы училась прямо супер, но всегда умела себя, если надо, заставить потрудиться. В детстве к дисциплине мама приучала, потом – тренера по плаванью. Понятное же дело, на соревнованиях без этого никуда: попробуй-ка себя пожалеть во время заплыва кролем на пятьсот метров! Так и утонешь посреди бассейна!
Но с восьми до тринадцати лет все получалось хорошо. И на соревнованиях Малка места брала – несколько медалей и грамот дома висят, – и по школе все успевала, и даже (сейчас это совсем странно вспоминать) всю свою команду по плаванью подбадривала! У Малки характер всегда был, что называется, ровный: где другие девчонки страдали или злились, она старалась рассуждать разумно, а если не получалось, разговаривала мысленно со Старинным Волшебником, давала сама себе от его лица мудрые советы и успокаивалась. Алка, когда проигрывала, каждый раз звонила ей и ревела: «Ну на фиг это плаванье, больше не пойду никуда! Прямо сейчас тренеру позвоню!» Малка отзывалась снисходительно: «Это ты просто сейчас расстроилась. Представь, что будет, если ты сначала Леночке нашей ляпнешь, что уходишь, а потом передумаешь? Лучше со мной поболтай». Алка еще несколько раз кричала, что плаванье все равно бросит, а потом действительно остывала…
Милана от проигрышей не рыдала, но просто любила все за Малкой повторять: слова, жесты, прическу (хотя она низенькая и с прямыми темными волосами, а Малка высокая, светлая и кудрявая) и даже одежду. Сама Малка это заметила позже всех, только когда Милана пришла в купальнике ровно такого же цвета и такой же шапочке. Девчонки начали было зубоскалить про повторюшу-дядю-хрюшу, но Малка им сказала, чтобы прекратили: если хочется, пусть повторяет, зачем издеваться. Ее тогда послушались, потому что все в то время старались ей понравиться. Рыжая зубастая Катюшка, например, печеньками и жвачкой угощала, Ия хвалила, как Малка классно плавает…
А Остромир Радулов (бедняга он все-таки со своим именем) то видео смешные слал, то по химии на лабораторках помогал реактивы наливать. Не то что он Малке особо нравился, но приятно было. До того, чтобы в кого-то по-настоящему влюбиться, она, наверное, еще не доросла (хотя подруги вовсю трепались «о мальчиках»), ну и некогда было: то школа, то плаванье… Только если… ну… Старинный Волшебник, но он же ненастоящий.
А потом вдруг появилось предчувствие. Они у Малки бывали двух видов: приятные и неприятные, но неприятные чаще – как у всех, наверное. И почти всегда сбывались. Висит-висит где-то над головой в воздухе такой темный сгусток, а потом – бах – и что-то происходит. Или тройку влепят, или соревнование продуешь, или телефон потеряешь… Но как-то оно случалось – и проходило.
А тут, в девятом классе, началось. Малка осенью резко выросла, похудела, дурацкие предчувствия стали возникать на каждом шагу, пока не слиплись в одно большое ожидание чего-то НАСТОЛЬКО плохого, что и сказать было нельзя. По крайней мере, перед разводом родителей она и половину подобной жути не ощущала (тем более, папа и раньше не очень с ними общался, все ездил куда-то выступать). И самое главное, Малка никак не могла уловить, откуда исходит угроза.
