Ещё были Вагончики. Все время удивляло подобное положение вещей. Отведена в лес ветка железной дороги – это в тридцатые годы проложили до Коммунарки. Потом она оказалась ненужной, а в той части, что по границе частных домов и леса, проложили дополнительные пути и поставили в три ряда теплушки образца 1870 года. Штук тридцать – пятьдесят. И в этих вагончиках жили люди. Целый городок. Сортиры на улице. Этим никого не удивишь. Пристроенные из досок хранилища для угля. Обогреваются печками – буржуйками. И – это 60 лет Советской власти? И где? Как раз между нынешними Северным и Южным Бутово. В тридцати километрах от Кремля. Их снесли или увезли в середине восьмидесятых после присоединения Бутово к Москве.
В трех минутах пешком от железнодорожной платформы стояли Красные дома. Четыре двухэтажных строения красного кирпича. Коммунальные квартиры. Маленькие комнаты, крошечные кухни. Колонка с водой – на улице. Там же и туалет. А помойное ведро – все равно возле входа, у вешалки с верхней одеждой, за занавеской. Зато своя котельная. То были муниципальные дома. Селили туда очередников.
Если пройти еще метров пятьсот, начинается Радио-центр. Двухэтажный детский сад и три трехэтажных кирпичных дома. Квартиры со всеми удобствами. Потом построят ещё один – пятиэтажный. Вот он в Собянинскую реновацию не войдёт, а остальные снесут. За жилыми домами – огороженная колючей проволокой часть лесного массива. Кое-где видны высокие металлические мачты – антенны на растяжках. Говорили, что – это «глушилки» вражеских голосов». В этом месте до революции располагалось имение Николая Александровича Варенцова. Предприниматель, инженер-механик, человек, «сделавший» себе состояние в одиннадцать миллионов рублей, начиная с нуля. Занимался он оптовой торговлей и производством. Вез из Средней Азии хлопок, шерсть, кожу. В Москве же имел две мануфактуры, большой дом на пересечении Денисовского и Токмакова переулка; ухоженное имение в Бутово. Советская власть все отняла. Умер он в 1947 году в Москве, в крайней нищете. Оставил после себя мемуары «Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое.»
В Красной школе учили в две смены. Мне досталась вторая. Так что после уроков возвращались домой по-темному. Утренние же часы околачивались на улице. На переменах между уроками играли в фантики. А где можно найти самые красивые конфетные обертки? Конечно же вокруг железнодорожной платформы и под ней.
Сейчас пытаюсь анализировать и понимаю, что «дачным» поселком Бутово в конце шестидесятых уже не был. До революции на месте того двухэтажного кирпичного дома, что стоит у северной части платформы, располагалось имение П. В. Михайлова, почетного гражданина. Сам он жил и работал в зарубежье, а делами в Бутово, именно содержанием и сдачей в аренду принадлежащих ему 48 дач, занимался управляющий Н.П.Головин. Опять же советская власть экспроприировала объекты недвижимости у эксплуататоров и поселила в бывшие барские дома представителей рабочего класса и трудового крестьянства. Новые же дачные кварталы, уже позже, появились за лесом, что за Радиоцентром; за Полигоном в сторону Боброво, но в остальном поселок был заселен, за редким исключением, жителями постоянными.
После окончания первого класса, родители решили, что мне нужно менять школу. Белая была «посильнее» и учились в ней только в первую смену. И ещё – она была новая, только что введенная в строй взамен старой, сгоревшей. Прежняя школа имела каменный первый этаж и деревянный второй. Владельцами здания являлись сначала Б. И. Поляков, архитектор Главной дворцовой канцелярии, позже имение перешло его дочери Елизавете Борисовне Вындомской. Отсюда и название Елизаветинского поселка. Позже имение перекупили Москвины. Ну, а уже после революции в здании главного дома усадьбы открыли школу-семилетку.
