Чистая энергия - страница 10

Немного помолчав, Михал Михалыч предложил Милютину лечь в ЛТП. Переждав волну протеста, друг продолжил:

– Хочу тебя пригласить инструктором, машинистов обучать. Надо нам, Коля, смену готовить, больше некому. Учить должны лучшие, а ты классный машинист, и класс твой высокий.

Ферапонтов говорил вполне искренне, и Николай поверил и задумался. А тот продолжал:

– Но посёлок наш небольшой, и о твоих… трудностях все знают и начальство знает. И потому с твоей кандидатурой к нему я не сунусь. Но полечишься месяц-другой в лечебно-трудовом профилактории, и порядок. Тогда и я бегом к начальству, – начинал уже верить в легенду Михалыч. – Тем более профилакторий у тебя за углом дома стоит.

Николай призадумался. Друг протянул руку и спросил: – Идёт?

– Идёт, – согласился Милютин, и они пожали руки.

Глава7

Карантин. Сон Милютина

Главврач Нина Степановна оказалась женщиной в возрасте, и как почудилось Славке, видела его насквозь, даже не отрывая глаз от заполнения каких-то бумаг.

– Вот пришёл, – отрапортовал он главврачу.

– Вижу, что пришёл, – ответила докторица. – Документы на стол, – коротко скомандовала она.

– Ага, – засуетился Славка и положил на стол паспорт и страховое.

– Вещи с собой? – спросила Нина Степановна.

Накануне он узнавал у знакомых ребят, тех, кто уже побывал в профилактории, и его собрали, как положено. Бритва, мыло, носки, трусы, майка и полотенце, всё своё, и кружка с ложкой тоже.

– Что у них там ложек нет, что ли? – сопротивлялся Славка.

– Бери, бери, – настаивал Пых, – родная, она и есть родная. – Словно не о ложке говорил, а минимум о жене.

Пыхом его звали среди своих, потому что когда он спал на летней веранде у Гуся, то шумно выдыхал, и получалось «пых». Человеком на улице он слыл пришлым, вроде как в гостях. Сам Гусь тоже не прошёл мимо ЛТП.

– Ну да, – говорил он, – сиживал и я там, по приговору участкового месячишко чалился.

Гусь – личность авторитетная и, можно сказать, легендарная, с седой бородой и желанием поговорить по-французски. Но так как из французского он знал немного, то повторял одни и те же фразы с разным колоритом, а чаще просто придумывая слова на ходу: «Тужур, мужур, мадам и месью. Парль ля франсе же не манж па сис жур», ну или что-то вроде этого. Спал Гусь обычно в шкафу, что лежал на земле дверями кверху. И если пьяная компания, что собиралась у него на веранде регулярно, надоедала шумом соседям, те вызывали милицию. Тогда он спокойно помахивал убегающим врассыпную дружкам и укладывался, скрестив руки на груди в шкафу, где и подушка припасена, и одеяло. Приехавшие милиционеры бродили по кустам, которые окружали летнюю веранду, и чертыхаясь уезжали прочь.

– Придёт медсестра, отведёт тебя на место, – продолжала Нина Степановна. – Да смотри у меня, лечись хорошенько. Не балуйся. А я прослежу. – И качнув авторучкой, подтвердила сама себе. – А я прослежу.

Открылась дверь и вошла молоденькая медсестра.

– Ноночка, забери больного в корпус, отведи на карантин, – велела она ей.

И они пошли по коридорам навстречу здоровому образу жизни, до которого было ещё так далеко, что и не видать отсюда. Славка примечал дорогу, словно уже завтра собирался назад. Тут решётка на окне и там. «Да тут везде решётки и стальные двери, – паниковал он. – Куда ведут, куда попал?»

Вскоре они пришли, сестра передала его санитарке, которая и завела его в палату номер шестнадцать, закрыв дверь на два поворота ключа.