Чистая энергия - страница 18

– Хотя и постараются, конечно, снимут интоксикацию, напичкают витаминами, но всю остальную работу ты должен

проделать сам. Ведь надо переосмыслить всю свою жизнь или хотя бы последние годы. Как жил с водкой и как будешь жить без неё.

– А действительно, как? – задумался Славка. – Куда ни кинь всюду она. Свадьбы, похороны, встречи, разлуки, да всё с ней. Водкой как валютой можно рассчитаться за любую услугу или работу меж людьми, конечно. Это просто какая-то маленькая смерть получается – жизнь без водки, – сделал он вывод для себя.

– Есть два варианта твоего лечения. Вшить торпедо и сделать тебе подпорку, типа выпьешь – помрёшь. Но тебе не подойдёт. Уж больно ты, братец мой, любопытен. Эксперименты начнёшь ставить и опять вернёшься к нам в больницу. Но есть и другой путь. Тут он выдержал паузу и, видя Славкину большую заинтересованность, закончил словами:

– Главное для тебя – это поменять отношение к водке, сделать её и того, кто предложит с ним выпить, врагом.

– О как! – призадумался собеседник, – так я быстро без друзей останусь.

– А зачем тебе такие друзья, которые хотят твоей смерти? – парировал психолог. – И поверь, ни одно событие или причина не в состоянии заставить тебя взять в руки стакан. Только ты решаешь, жить тебе или нет. Ну, ещё Бог, конечно, но я уверен, что в этом случае он будет за тебя.

После того разговора Гориков Горислав Геннадьевич и стал по-настоящему выздоравливать. Молиться он не умел, помнил, правда, несколько строк, но не знал из какой молитвы, и поэтому придумал свою:

– Господи, – говорил он, – не оставь меня одного в борении со страстями. Мне так хочется обнять дочь, заслужить уважение родных и соседей. Дай мне для этого сил, пожалуйста. Аминь.

Последнее слово он добавил для солидности, чтобы обращение приняло надлежащий вид. Бога он себе представлял просто: с бородой, с поварёшкой, чтобы накормить всех голодных, и в белом одеянии, чтобы вылечить всех больных.

Всё чаще им овладевали воспоминания о событиях, которые он не хотел помнить, и тогда из души его вырывался стон.

Это было его покаяние и ничьё более. И каждый раз его сердце сжималось так, что темнело в глазах. И тогда он мысленно снова и снова просил прощения у себя, у близких, у тех, кого обидел, у Бога за свою такую никчёмную жизнь.

– Я больше так не буду, – по-детски наивно убеждал он Всевышнего.

Иногда его душили слёзы, и тогда он беззвучно плакал, скорбя о тех, о ком раньше плакать не было сил.

Однажды, застав Славку в таком состоянии, Сивый, шедший по коридору в свой кабинет, остановился напротив него и спросил:

– Гориков, ты мои рекомендации выполняешь? – Но приглядевшись и заметив слезы, одобрительно похлопал его по плечу, сказав:

– Вижу-вижу, выполняешь. А тренируешься? Энергетику качаешь? Ну-ка, покажи, как ты это делаешь. Славка привычным движением приблизил свои ладони друг к другу и как бы попытался их соединить, но ладони пружинили, словно между ними появилось что-то.

– Недурно, недурно, – заметил психолог.

– Не торопись, шары покатай, – велел он Славке, и тот делал движения, словно между ладонями был шарик. – Ты, это, отвлекись, чутка, – остановил его доктор. – Запястье болит, займись делом, – и вытянул правую руку перед ним. Славка, не касаясь руки Сивого, своей ладонью нашёл наиболее горячую точку на его запястье. И поднял на него глаза.

– Нашёл? Ну так лечи давай, не прохлаждайся. Вдохновлённый доверием Славка пристроил ладонь на больном месте. И процесс пошёл. Спроси у него, какой процесс, он бы и не ответил. Просто идёт лечение, это он знал наверняка. Так прошло около пяти минут. Сначала Сивому жгло, потом боль сфокусировалась в одном месте и стала едва терпима, но вдруг исчезла совсем, принеся облегчение и влажность на ладони Славки и запястье доктора.