– Терпение, – ответил Фред. – Скоро мы будем очень далеко отсюда. И богаты.
Страшно богаты!
Она встала на стуле на колени, обвила руками его шею и поцеловала в ответ.
– Оставаться здесь опасно, – продолжала она. – Надо бы отсюда сматываться.
– Не знаю. Мне кажется, это идеальное укрытие… Ну то есть почти.
– То есть как это почти?
Фред колебался.
– В чем дело? – спросила Кристель, запуская шаловливую руку под его рубашку.
– Ну… Муж ветеринарши – жандарм.
Кристель оцепенела, ее лоб прорезала глубокая складка.
– Что?
– Ты слышала. Мы в доме чертова копа.
– Рада узнать!
– Я сам только что узнал. Но Рафу это известно с ночи.
– Однако он поостерегся сказать нам об этом!
– Заметь, это мало что изменило бы… Он не хотел, чтобы я сообщал тебе. Он считает, что ты и так уже достаточно подавлена.
– Надо убираться отсюда, пока не явился этот коп.
– Сегодня вечером он явно не вернется.
Кристель слезла со своего насеста и снова встала у окна:
– Ты уже завалил одного полицейского…
– Спасибо, что напомнила! – грубо парировал Фред, заваливаясь на широкую кровать. – Но я бы предпочел, чтобы не пришлось снова начинать.
Помолчав, молодая женщина растянулась рядом с ним.
– Я боюсь, как бы Рафаэль не подставил нас, – прошептала она.
– Прекрати молоть чушь, Крис! Он надежный мужик. И никогда не сделает ничего подобного.
– Да ты хотя бы представь, что мы завтра просыпаемся, а он смылся вместе с чемоданчиком драгоценностей. Имей в виду, что он держит их под рукой, наготове – на первом этаже, в запертом на ключ шкафу.
– Это нормально, – ответил Фред. – В любом случае он не уйдет без своего братишки. А тот на ногах не держится.
– Гм…
– Перестань, Крис. Он не предаст нас, это не в его духе.
– Надеюсь, ты прав.
Она нежно легла на него и развела ноги.
– Дверь открыта, – улыбаясь, напомнил ей Фред.
– Ну и что? – проворковала она, расстегивая ему рубашку. – Все внизу, мы здесь одни. Одни во всем мире.
Он погладил ее по волосам, нежно провел ладонью по спине, запустил руку под маленькое черное платье, которое чертовски идет ей, и задрал его, чтобы открылись бедра.
Она так редко проявляет активность. Так редко хочет его. Так редко снимает свой панцирь холоднокровного животного.
Он осознал, что они знакомы долгие годы. И что он едва знает ее.
Что по-прежнему не догадывается, отчего она так страдает.
Хотя он попытался узнать. Но добраться до ее сердца так же трудно, как до золота, спрятанного в сейфах Французского банка. Он пока не нашел кода доступа. И это его возбуждает.
Своими нежными губами она прикоснулась к его груди; он закрыл глаза. Дал ей право зайти так далеко, как она захочет.
Так далеко, как сможет.
Чаще всего она ограничивается тем, что распаляет его, а потом внезапно воздвигает между ними непреодолимый барьер.
Иногда он его не замечает. Несколько раз он ее заставил. И похоже, она на него даже не рассердилась. А вот он был раздосадован. Потому что ощутил боль, которая последовала за принудительным наслаждением.
Он нашел Кристель на улице. Точнее, на панели, чтобы не сказать в канаве.
Он был одинок, она была прекрасна, он поднялся к ней. Она направила на незваного гостя нож, чтобы вытрясти из него бабки. Это произвело на Фреда впечатление, и он решил взять ее с собой.
Ей еще не было даже двадцати, ему уже стукнуло сорок.
У нее было только имя, у него – список судимостей длиной с руку.
Она не имела семьи или больше не хотела ее иметь, он так никогда и не узнал. Какая разница?
