Чисто Питерская Хтонь - страница 25

– Мама-мама, это же хаги-ваги! – писклявым голосом кричит девчушка, закутанная с ног до головы в розовое, и тянет родителей поближе к чучелу.

– Точно. Именно так оно и называется, – желание закурить становится только сильнее, когда Лера представляет, как будет рассказывать бабушке о таком подходе к празднику. Но сигарет нет, поэтому остается только тяжело вздохнуть и пойти искать главного. При всем нежелании говорить хоть с кем-нибудь, проще предотвратить это позорище, чем с бабушкой потом разбираться.

– А вы здесь главный? – Лера натянуто улыбается при виде человека с огнеметом. Тот хмуро сплевывает себе под ноги и грязными ногтями чешет сизую щетину на подбородке.

– А кто спрашивает? – хрипит мужик.

– Я, – закатывает глаза Лера. – Вот это вот, – она тыкает пальцем в чучело, – сжигать сегодня нельзя, – как можно категоричнее. На что дворник, а это именно он, совершенно справедливо спрашивает «почему?» только, другими словами. В него требование не ругаться при детях почему-то не летит. «Огнемет решает», – отмечает Лера и продолжает настаивать: – Слушайте ну это не экологично, дети надышатся…

«Девушка, идите отсюда и не мешайте работать», – говорит дворник немного иначе и развернувшись, под обратный отсчет, запускает в чучело струю огня, не обращая на возмущение Леры никакого внимания. Через секунду и Лере становится не до того, чтобы разбираться в собственных эмоциях. Как только струя огня дотрагивается до хаги-ваги, улыбка расползается по лицу и изо рта страхолюдины на всю площадь летят отборные ругательства. В следующий момент все дети на площади кричат, плачут. Родители хватают их на руки, пытаясь убежать от чучела как можно дальше. Толкаются, кто-то падает, но чучелу все равно, оно отрывается от основы и шагает в сторону толпы. Шагает и горит. Вот только огонь, зацепившись за одну из рук, не распространяется по «телу».

Дворник бросает огнемет и улепетывает. Полицейские пытаются успокаивать людей, чтобы те не навредили друг другу, но некоторым офицерам все-таки достается локтями в нос, когда командир приказывает им остановить чучело. Незамедлительно люди в форме достают пистолеты и начинаю стрелять, но горящий хаги-ваги, в лучших традициях Годзиллы, просто продолжает переть на пролом через площадь.

– Черт-черт-чертчертчерт, – кусает губы Лера и все-таки решается, достает из рюкзака прозрачный елочный шарик, полный чем-то черным, что как клубок змей вьется. Ей совершенно не хочется палиться перед ментами. Ведь знает, к чему это может привести, но люди сбились в толпу у узкой калитки. Когда хаги-ваги доберется до них… Не факт, что обойдется без ожогов и переломов. Выдыхает и решается. Бежит, поскальзывается, и когда до чучела остается всего пара метров, она кидает в него шарик. Елочная игрушка разбивается. Вьющиеся в ней тени раскидываются в мощную сеть, накрывая чучело во весь рост. Монстр на секунду застывает, теряет равновесия и падает. Слава богам не на толпу.

Только Лера выдыхает с облегчением, как ей в спину летит: руки за голову! На землю! Рюкзак в сторону! Вы арестованы за незаконное использование артефактов.

Лера хочет спросить да с чего офицеры это решили, но, вообще-то, дары действительно незарегистрированные, а как известно из фильмов, в таких ситуациях лучше хранить молчание, чтобы адвокату было проще ее защищать.

– Погодите, у меня есть право на один звонок! – Лера только договаривает, а на ее запястьях застегиваются металлические браслеты, покрытые рунами для блокировки магии. «Кажется, я попала».