– Всё. До встречи. – она улыбнулась, но спокойно и сдержанно.
– Пока. – столь же спокойно попытался ответить я, но вряд ли у меня это получилось.
Оставив на столе деньги за чай, я встал из-за столика и вышел из кафе.
Я пришёл домой и начал думать… – «Что же она от меня хочет? Как будто это проверка, которую я должен пройти. Но зачем? Что будет, если пройду? А если не пройду? Может быть, она собирается мне что-то рассказать, но не знает, можно ли доверять? Дара крайне загадочна, и я не исключаю, что у неё ещё много тайн и интересных тем для разговора, которые она пока не хочет просто так выдавать, а только повторяет всё одно и то же». Я размышлял, пытаясь понять это самое задание: «что такого в её письмах и речах, что я должен был отыскать, но не смог? Наверное, в каждом нашем разговоре была заключена загадка, а я должен был увидеть её, разгадать, потом дать ей ответ. Она ждала этих ответов, но не дождалась, ведь я ничего такого и не делал».
Тут я неожиданно вспомнил, что одно из заданий она озвучила совершенно явно: написать сочинение по вопросам соотношения красоты и искусства. Подумав некоторое время, лёжа на диване и глядя в полоток, я представил себе схему сочинения. Походив по комнате от одной стены к другой, я собрался с мыслями и сел за компьютер.
Через час сочинение было готово.
Смеяться над ним я буду ещё долго, но это потом, спустя некоторое время, однако в тот момент всё казалось логичным и находящимся на своих местах.
Я написал, что понимаю под искусством, как оно развивалось, начиная от каменного века, и во что превратилось в современном обществе. Раскритиковал модернизм, сообщив о его деградационной направленности и не забыв добавить сведения о психологических наблюдениях людей, склонных к извращённой форме отражения окружающего мира. Рассказал, что думаю про Чёрный Квадрат, бережно и тщательно размазав его автора, а также поклонников Квадрата в самой густой грязи, на которую был способен, имея ещё пока недостаточный тогда опыт ассоциативных методов унижения и оскорбления. О связи красоты и искусства сказал, что они находятся в диалектическом противостоянии: красота создает искусство, как желание отразить и запечатлеть её, а искусство диктует красоту, навязывая новые формы обществу, которое сразу возводит увиденное в культ, либо низвергает в бездну. Смысл искусства, как и религии, я видел в желании одних людей наживаться на невежестве других. Были ещё кое-какие глупости, но не вижу смысла их переписывать.
Написав письмо, я в нём же попросил Дару о встрече, на которой желал услышать ответ на моё сочинение. Дара сразу согласилась встретиться – и уже на следующий день мы снова стояли друг напротив друга, произнося слова приветствия. Посмотрев на меня самым обычным и ничего не выражающим взглядом, она предложила пройтись по Набережной молча. Прогуливаясь таким образом, Дара смотрела на воду, небо, достаточно редко поворачиваясь в мою сторону, будто меня вообще не существовало. Когда мы дошли до скамейки, Дара предложила сесть.
Я сел так, как обычно сидят на скамейках. Дара сначала села так же, но затем повернулась ко мне, поставила сомкнутые и согнутые в коленях ноги на скамейку, опустив стопы в кроссовках на пространство между нами. Затем она обхватила руками бёдра, ложась на них, и взялась левой рукой за правую голень, а правой – за левую, чтобы тыльные стороны ладоней касались друг друга, будучи просунутыми между ногами. Поскольку на девушке были надеты спортивные штаны, такая поза не казалась пошлой, а смотрелась достаточно мило.
