Ванная комната у девушки оказалась немыслимо роскошной. Даже сейчас, полуживой от слабости, я что-то восхищенно пробормотал, едва мы вошли в сияющий круглый зал – мраморные стены, бронзовые лампы, огромная круглая ванна в полу, уже наполненная горячей водой и дышащая паром…
– Снимай трусы и забирайся в воду, – велела девушка. – Я сейчас приду.
Смущаться я не стал, хотя было у меня грустное предчувствие, что такое сугубо прикладное обнажение ликвидирует саму возможность каких-то романтических отношений в будущем. Ну какая девушка влюбится в парня, который грел отмороженную задницу в ее ванне?
Хотя с чего я вообще стал строить какие-то планы на эту девицу? Она таможенник-функционал, я беглый преступник… Не выдаст – и то счастье.
Забравшись в горячую воду, я, постанывая от удовольствия, вытянулся во всю длину – размеры ванны позволяли. На воде плавал маленький герметичный пульт. Путем недолгих экспериментов с кнопками я включил и выключил в ванне подсветку (как-то не тянуло на интим), а потом запустил аэромассаж: со дна ванны потянулись вверх ниточки воздушных пузырьков. Меня не то чтобы одолела внезапная тяга к красивой жизни, просто в бурлящей мутной воде я чувствовал себе увереннее.
Через несколько минут вернулась девушка – на этот раз с большой кружкой чая. Я благодарно кивнул, сделал несколько глотков. Чай был горячий и сладкий, с медом. Говорят, что от горячего чая все целебные свойства меда теряются, но меня это не расстроило.
– И как тебя зовут, земляк? – поинтересовалась девушка, присев у ванны. Она была в поношенных джинсах, в слишком большой ей клетчатой рубахе и босиком. В кино такие девушки ждут отважного ковбоя на ранчо…
– Кирилл. – Я не стал врать.
– Редкое имя у тебя… земляк. – В ее голосе слышалась ирония.
– А как тебя зовут? – подозрительно спросил я.
– Марта.
Я пожал плечами.
– Имя как имя.
– Что, такое имя в России есть? – удивилась Марта.
– Есть. Ну… не частое… Так ты не русская?
– Я полька! – Мое предположение было отвергнуто едва ли не с гневом.
– Ага. – Я кивнул. – Ну, надо было догадаться. Кроме русских и хохлов – только поляки способны живому человеку в рот спирт вливать.
– Не могу сказать, что меня это сходство радует, – кисло сказала Марта. – Пальцы чувствуешь? Покалывает?
Я пошевелил пальцами ног, потом рук. Кивнул:
– Нормально. Жить буду, похоже. Спасибо, что привела к башне.
– Никуда я тебя не приводила. – Марта достала из нагрудного кармана рубашки мятую пачку сигарет, зажигалку. – Ты сам пришел.
Она раскурила сразу две сигареты – опять же, что-то в этом было киношное, невсамделишное. Много раз видел такое в старых голливудских фильмах, но никогда – на самом деле. Одну сигарету, не спрашивая, сунула мне в рот. Я с наслаждением затянулся – последний раз я курил еще в Харькове.
Табак был крепкий. Я посмотрел на пачку – сигареты незнакомые, польские, явно недорогие.
И тут до меня дошло.
– Я сам пришел?
– Да. Начал стучать в дверь, я открыла. Ты и бухнулся на пол. А что?
– Помню, как искал твою башню и замерзал, – соврал я, не моргнув глазом. Точнее, не соврал, а сказал часть правды… – Был уверен, что замерзну насмерть.
– Нет, ты сам дошел. – Марта задумчиво смотрела на меня. Видимо, почувствовала недоговоренность…
– Интересно, мы на русском или на польском с тобой говорим? – быстро поинтересовался я.
– На русском, – раздраженно ответила девушка. – Как будто не знаешь, что таможенник с каждым общается на его языке.
