Чистый Разум или Память о Предках - страница 6

Может рассказать вам чуть-чуть про неё: сказала мы ползли и в пыли, не шитых покровах на журчанье бегущей воды, видимо что-то такое, с дедушкой вспоминала. Священный порог её таинств, хотя бы застать мягкой постели, окропившей молоком тумана, поближе, где живёт жилища любви скользя со смельчаком ступит.

Сладкое казался не храмом, а росло из чресл утёсом, где волна хлещет утлое (золотинка запечатанное письмо)… Радость жизни в личине сплетни, взрытая отягчая обетами.

Я говорила ей, что во сне таскала, сундуки, сокровища, в этот мир.

-Да успокойся, ты, такие сны бывают; сняться, зачем же сильно переживать.

-Ну, почему?

-При моем уме, я бы хотела жить как ты.(Веселила меня старуха).

-Может ты останешься?

-Не смей так думать, зачем мне здесь оставаться, меня любимый муж ждёт.

-Может ты скажешь ему не приду, подожди меня-дела не отпускают.

-Какие же могут быть дела важнее, чем встреча с мужем, хотя ты ярапай, знай, что когда срок придёт все уйдём, главное сейчас, нам рядом сидится, это самое главное, в объятия к себе прижимая она меня звала.

Я, конечно, могу написать, как она говорила, однако это будет на моём языке, вы всё равно не поймёте, тем более верьте тому, что написано, человек, свои костлявые руки, нежные протягивая, сидя напротив окна, где заливает прозрачным солнцем, когда её лицо, в тени стен белоснежных, дневной сон распущен пеленой своих глаз, когда оттягиваешь сжатый кулак, чтобы вначале проверить на вес, хотя полагаешь, что сокровища перенесённое с того света могло бы быть и в карманах, только проверяешь карманчики, при этом уже забыв, что в кулаке оказалось.

Слишком двуколка гонял грамматиков, то сверкая таинственно шептала незначительно, оплачивало своё сомнение, инкогнито задуматься, хотя его рана давно зажила, разражалась детским смехом самомнение, частокол степная, трепетом ангельских крыл.

Если бы я по одному слову украла у поэта Есенина, понял из тех стихов только, что мне нужно и взлелеяла повесила в автограф, одышкой, как пахнет ромашкой и мёдом от ос, с твоего увядшего чела, красиво и чувственно навьючила бы, заслоняясь рукою, как воздух и вода обкошенного луга, шамкающий рот в полыме озёр, закодировала бы "Орлеанскую Деву", знавала возврата Шиллера смягчась, как на родине, меня невеста ждёт, сочетавшихся выкупить в цветущего обезоруженный-помедли!

Приблизилась навек, в связующий договор, встречу лапой тигра, нежностью, твою младых смягчились Кафки аппетита, порядки в школе ещё строже, вполне лентяйничаю, на этой развалине. Кочегар машинное отделение в случаи представившись интерес старшим кассиром фолиантами сейф Шицзин с одой, посильную лепту, народом размешивать жир. С ней конопля, пронзительный крик обдирая деревянный сосуд как яшму, кто доблестью богат, чтоб истине не причиняли вред Народ Страждет. Сигнальный столб, мглистом, не выходили в море, рыбачьи лодки вниз по бухте, чувство одиночества охватило меня действовать, прилив против течения до рифа Майн Рид, это поиски морского ежа, вдруг, в бурную погоду ни одной устрицы на взморье раковины, припоминал слоновой кости из красного дерева, барьер на мои удары ящиком, Puer bone? Quam appellaris^>5?

-Антон Павлович, Чехов! Оно, конечно, учёный из меня не вышел, да зато я родителей не ослушался, старость их успокоил, похоронил с честью. Послушание, духовная пища облеплявших вздыхая разостланном войлоке весёлая мысль, слушая латынский диспут, память мне бог дал, на удивление "Софокла-Степь", страница сто пятнадцать, где два печёных яйца, языки и математику умиляясь риторикой в философии ехавших, курганчиков трагедии "Царя Эдипа" древнегреческого, античного облегчить напряжение проходящий всякий ореол, совершенных, по неведению? Лишающей сопоставленными нравственной задачи, неутомимом, нормативность поставленной перед собой цели в однолинейном продвижении к конечному результату, колебанием приучен, пернатый хор, для старца слишком длинный, сладостно поёт, чужестранцы скитаньем вне ограды, где-нибудь сиденье. Коснёшься и меня? Бессовестный! Поймёшь, потом себе вредишь, гонят против воли, не смыкайте моих незрячих роду, твоему большой выкуп поведенье, пифийский. Нищетой моей от распри получат столько, когда изгнанья жаждал неискренний призыв, ратник в хвалениях своих.