Хилари говорила тихим монотонным голосом и лишь в самом конце подняла глаза.
Лоуренс Чейз посмотрел на нее с удивлением и раздражением, как будто ее слова вызвали у него серьезные сомнения:
– По-моему, все это сплошная теория…
– Нет, Ларри, это не так. И ты прекрасно знаешь.
– И еще я начинаю подозревать, что ты, девочка моя, слишком узко мыслишь.
– Может, и так. Честно говоря, не знаю. Но я обратила внимание, что люди всегда начинают обвинять тебя в неправильном мышлении, когда ты пытаешься заставить их немного задуматься.
– Я хотел сказать, что ты слишком невысокого мнения о человечестве в целом, – поправился Чейз. До этого момента он говорил весело и непринужденно, время от времени поглядывая на Сандерса, словно побуждая его внимательно слушать слова девушки. Теперь он весь собрался и так распрямил спину, что сквозь ткань пиджака стали видны его острые лопатки. – Да, ты права. Будем вести себя отчаянно серьезно. Обратимся к пьесе, о которой ты говорила. Насколько я помню, перед тем как ее герои закончили раскрывать тайны, они выяснили, что каждый из них повинен чуть ли не во всех грехах, перечисленных в десяти заповедях. И что же теперь? Ты серьезно считаешь, что это все можно применить к абсолютно любой группе людей?
– И кстати, насчет грехов! – с улыбкой сказала Хилари. – У меня вопрос. Представь, что каждую мысль, которая приходит тебе в голову в течение дня, записывают, а потом зачитывают вслух твоим друзьям.
– Боже сохрани!
– Тебе бы это не понравилось?
– Я бы предпочел, чтобы меня сварили в кипящем масле, – задумчиво ответил Чейз.
– Но ведь ты же не совершал ничего дурного. Я имею в виду серьезные преступления.
– Нет. По крайней мере, моя совесть чиста.
В помещении стало тихо.
– И вот еще, – продолжила Хилари, и в ее голубых глазах заиграли озорные огоньки. – Не будем говорить о твоих преступлениях. Даже не станем принимать во внимание женщин, которых ты покорил или пытался покорить. Тебе не придется признаваться, что, знакомясь с симпатичной девушкой и приглашая ее куда-нибудь, ты думаешь: «Вот и славно, еще немного, и она моя», хотя в тот момент ты совершенно ничего о ней не знаешь. Ведь когда люди говорят о секретах, они обычно имеют в виду состоявшиеся или намечающиеся любовные интрижки…
– Обычно так и есть, – честно сказал Чейз. Но даже в полумраке было видно, что у него кровь прилила к лицу.
– Итак, если мы исключим преступления и все, что связано с сексом, ты…
– Нет, послушай! – перебил ее Чейз. – Это уже слишком. У нас тут чисто теоретический спор, а не игра в правду или действие. И потом, почему мы должны рассматривать мои недостатки и глупые поступки? Ты не хотела бы представить на всеобщий суд свои мысли, пришедшие тебе за день?
– Я очень надеюсь, что этого не случится, – с жаром ответила Хилари.
– Ага! Значит, даже если не брать во внимание преступления и секс, у тебя имеются мысли, которые ты предпочитаешь оставить при себе?
– Да.
– А иногда ты даже думаешь о преступлениях и сексе?
– Разумеется.
– Ну тогда ладно, – немного смягчился Чейз. – Наверное, лучше оставить эту тему, пока мы не переругались.
– Мы не можем это так оставить. В том-то и дело, разве ты не понимаешь? Ты же сам только что увидел, как легко начинаются подобные разговоры. И не потому, что мы все преступники, а потому, что мы люди. Поэтому мы должны убедить Мину отделаться от этого Пенника.
