– Гу-у-у, – послушно изобразил Леша паровозный гудок. И зафырчал: – Чуф-чуф-чуф… – И даже локтями задвигал, как паровозными шатунами… И дым все гуще валил из трубы.
Жаль только, что по правде никуда не ехали.
– Лешик… – вдруг прошептала Даша особым, таинственным шепотом. – А скажи свое «Чоки-чок…».
– Ну и что?
– Не знаю… Вдруг что-нибудь случится?
– Не случится. Это было бы слишком большое волшебство. «Чоки-чок» такого не умеет.
– Ну… попробуй, а?
Леша пожал плечами. Подумал. Пошептал себе под нос. И наконец нерешительно проговорил:
Чоки-чок,
Чоки-чок,
Нас сейчас тряхнет толчок…
И покатит нас по рельсам
Самовар-паровичок…
Он еще успел подумать, что стихи получились, кажется, неплохие. А больше ничего не успел, потому что самодельный поезд вздрогнул от сильного толчка. Дернулся! Самовар засвистел.
– Ой! – громко сказала Даша. Леша не удержался на ногах, сел на кромку ящика.
А ящик уже ехал вслед за шипящим самоваром-паровозом. И его потряхивало на стыках рельсов, а по фанерному днищу скребли подмятые лопухи. В такт потряхиванию у Леши в голове прыгала только одна мысль: «Вот э-то да. Вот э-то да…»
Потому что случилось даже не одно чудо, а несколько.
Во-первых, поехали. Это само по себе удивительно.
Во-вторых, самодельный паровоз и ящики-вагоны не были сцеплены, но все же дружно катились вместе.
В-третьих, по всем законам механики ящики на первом же метре пути должны были съехать с кругляков. Но этого не случилось. Фанерные вагончики бежали как на самых настоящих колесах.
Наверно, все это случилось не только из-за Лешиного «Чоки-чока», но и потому, что страна Астралия была недалеко. Сюда, несомненно, просачивалось ее волшебство. Да и вода из колодца, которую налили в самовар, была, видимо, заколдованная. К такому выводу Леша пришел потом, когда на свежую голову обдумывал все случившееся.
Но в этот момент он ничего не обдумывал. Просто удивлялся и радовался. Сперва еще и боялся немного, но скоро перестал.
А Даша прижимала к щекам растопыренные пальцы, и глаза у нее были большущие от испуга и восторга:
– Ой, Лешка-а…
– Держись! Раз поехали, значит, поехали… Попробуем управлять. – И Леша сказал паровозику: – Полный вперед!
Самовар обрадованно свистнул, и поезд припустил в два раза быстрей. Затрясло. Даша пискнула и присела.
– Не бойся… Средний ход!
Скорость убавилась.
– Малый ход…
Самовар запыхтел устало, и поезд стал двигаться не быстрее утомленного пешехода.
– Тпр-ру… То есть стоп!
Поезд стал, ящики ткнулись друг в друга и в шипящий локомотив.
– Малый ход! – торопливо скомандовал Леша (а то вдруг поезд больше не захочет ехать?).
Пых-пых – поезд опять двинулся по заросшей узкоколейке…
Кругом стояли заросли высоких сорняков. Над ними торчали розовые головки кипрея. Носились перепуганные воробьи и галки. Пролетела ворона, она что-то скандально орала. Не то «караул», не то «украли», хотя, конечно, никто ничего у нее не крал.
С поездом между тем происходили удивительные изменения. Ящики стали просторнее. На стенках выросли витые столбики, и оказалось, что они поддерживают бело-красные полосатые навесы с бахромой и кисточками. Появились желтые лаковые скамеечки. Но самое интересное случилось с самоваром. Высокая трава, сквозь которую пробирался поезд, начистила самовару бока до солнечного сверкания. Кроме того, он заметно вырос, на нем появились всякие паровозные приспособления: движущиеся рычаги, шипящие трубки и различные загогулины. Рычаги и шатуны бойко вертели настоящие колеса.
