Антипъ подходить, кланяется въ ноги.
Князь. А-а-а!.. Любопытно. (Къ прочимъ). Отойдите-ка въ сторонку… Здравствуйте, Антипъ Ильичъ, здравствуйте… Сколько лѣтъ, сколько зимъ… Нагулялся, старый чортъ?
Антипъ (холодно). Нагулялся.
Князь. A уходилъ куда?
Антипъ. Бога искать. Къ Богу ближе захотѣлось.
Князь. Отъ насъ, стало быть, къ Нему далеко?
Антипъ. A вы какъ думали? Богъ на волъ живетъ. Въ крѣпости Бога не бываетъ.
Князь. Философъ!
Антипъ. Этого я не понимаю.
Князь. Отъ меня ты къ Богу прогулялся, a отъ Бога назадъ ко мнѣ… къ Чортушкѣ!
Хохочетъ.
Слыхалъ, старикъ, что меня сосѣди нынѣ Чортушкою зовутъ? Нашелся какой-то остроумецъ – мѣтко выдумалъ.
Антипъ. Жизнь кончать гдѣ-нибудь надо! Не въ раю, такъ въ аду.
Князь. Резонъ. Ну, старикъ, не знаю, набрался ли ты въ бѣгахъ ума, но дерзить выучился. Только напрасно, дѣдъ: дудки! Не выпорю.
Антипъ. Ваша воля.
Князь. Да. Не выпорю. Потому что очень ужъ ты напрашиваешься. A я вотъ и не трону. Что тебя истязать? Ишь какъ ты приготовился! Тебя пороть теперь одно тебѣ самодовольство. Я такого человѣка никогда пальцемъ не коснусь.
Антипъ. Ваша воля.
Князь. Именно, душа моя, что моя. Тебѣ вотъ мученикомъ быть хочется, a я тебѣ вмѣсто мученичества, шишъ! Розогъ и плетей больнѣе… Такъ-то, старикъ! Злись не злись, дерзи не дерзи, хоть родителей моихъ не добромъ помяни, – не выпорю. Только смѣяться буду, какъ тебя отъ злости корежитъ.
Антипъ. Умѣете надругаться надъ человѣкомъ. Что и говорить.
Князь (вглядывается насмѣшливо). Ходилъ ты къ Богу, Антипъ, a вѣдь Богъ-то тебя не принялъ.
Антипъ (угрюмо). Ну, и не принялъ. Вамъ-то что?
Князь. Не принялъ, не принялъ… Смиренія въ тебѣ ни капли нѣтъ. Ни спокойствія, ни смиренія нѣтъ.
Антипъ. Ему чистые духомъ нужны, a не такіе, какъ мы съ вами.
Князь. А-а! Полюби насъ черненькими, беленькими насъ всякій полюбитъ…
Антипъ. И вы покаетесь, да – поздно.
Князь. Лучше поздно, чѣмъ никогда. A вотъ неудачно покаяться, какъ ты… это, должно быть, непріятно! Съ чего бѣжалъ-то, въ самомъ дѣлѣ? По Матвѣю заскучалъ?
Антипъ. Такъ точно.
Князь. Вотъ скажи, если знаешь: съ какого лиха онъ сталъ чорту баранъ? Сколько лѣтъ вспоминаю его: не могу понять. Кажется, не былъ отъ меня ничѣмъ обиженъ.
Антипъ (потупился, съ большою и глухою злобою). Ничего мы не знаемъ, и кто можетъ знать? Знаетъ Царь небесный! Чужая душа потемки. Караетъ насъ Господь за беззаконія наши въ чадахъ нашихъ.
Князь. Ну, не все же за твои беззаконія, – Матвѣй не маленькій былъ, небось, и свои грѣшки уже водились. А, что правда, то правда, Антипъ. Беззаконникъ ты. Кого хочешь по уѣзду спроси, всякій тебѣ скажетъ: бывали y князя подлецы-приказчики, a все не такіе, какъ Антипъ Ильичъ…
Антипъ. Для васъ же совѣсть грязнилъ и славу свою въ людяхъ портилъ.
Князь. Те-те-те! Съ больной головы на здоровую. На меня своихъ грѣховъ не перекладывай. Ты не мой слуга, покойнаго папеньки. При немъ опричничалъ. Звѣрь.
Антипъ. Что стариною корить? Былъ звѣрь, сталъ человѣкъ. Дай Богъ всякому.
Князь. Чудо природы: звѣрь въ люди вышелъ! Куда же мнѣ тебя, отставной звѣрь, теперь опредѣлить? Ни къ какому рабочему дѣлу ты не годишься, a нищимъ на паперти сидѣть, по деревнямъ въ куски ходить – нельзя: изъ моихъ крѣпостныхъ нищихъ не бываетъ… Муфтель! Что съ нимъ сдѣлать?
Муфтель. Я такъ думаю, ваше сіятельство: положить ему паекъ и поселить его въ садовой банѣ, пусть сторожитъ, дѣло не мудреное.
