Чрезвычайные происшествия на советском флоте - страница 36

Прежде всего я попросил его показать руки. Я ожидал увидеть на ладонях моего собеседника шрамы от лучевых ожогов или иные следы той невероятно опасной работы, которую он проделал. Ведь у Марии Склодовской-Кюри, работавшей с радиоактивными элементами, руки были именно в таких отметинах. Но пальцы моего собеседника ничем не отличались от моих – руки как руки. Булыгин все понял и усмехнулся:

– Я же профессионал…

Да, в отличие от тех, кто впервые познавал смертоносную силу урановой руды, капитан 1-го ранга Владимир Константинович Булыгин был настоящим профи, то есть дипломированным радиохимиком. Более того, много лет возглавлял цикл радиационной безопасности в Центре подготовки экипажей атомных подводных лодок. Но даже его охватила оторопь, когда он узнал о ЧП в губе Андреева – глухоманной бухточке, где размещалось самое большое хранилище отработанных ядерных материалов Северного флота…

Архитектура двадцатого века не знала подобных сооружений – хранилище отработанного ядерного топлива. Этот небывалый тип построек – Дома Невидимой Смерти – пришлось создавать в конце 1950-х годов, когда стали накапливаться отработанные в реакторах атомных подводных лодок и ледоколов урановые стержни – ТВЭлы – тепловыделяющие элементы. Никто не знал, как утилизировать этот опаснейший «шлак» ядерных «кочегарок», поэтому до лучших времен, которые так еще и не наступили, решили хранить отработанные, но пышащие смертью стержни в глухоманной бухточке Кольского полуострова под названием – губа Андреева. Принцип хранения вольно или невольно подсказала сказка о Кощее Бессмертном, смерть которого таилась на кончике иглы, и была упрятана в яйцо, яйцо в утку, утка – в зайца, и так далее. Трехметровые «иглы» урановых стержней были упрятаны в чехлы из нержавеющей стали – по три-четыре штуки в каждой оболочке. Чехлы – опускались на цепях в 70-метровый бассейн, наполненный водой и заключенный в бетонные стены, пол которого был сложен из бетонных плит со свинцовыми прокладками.