Взамен снятой крышки устанавливают биологическую защиту. Отработанные ТВЭЛы – тепловыделяющие элементы – в количестве 180 штук демонтируют специальным устройством и отправляют в отсек плавтехбазы, где они хранятся под слоем воды. Место посадки в реакторе калибруют, промывают бидистиллятом. В подготовленные ячейки вставляют новые ТВЭЛы, которые закрепляют аргоновой сваркой. Крышку с реактором устанавливают с новой красномедной прокладкой. Для создания герметичности ее прижимают к корпусу нажимным фланцем, обтягивая гайки на шпильках гайковертами под давлением до 240 кг/см кв. Герметичность стыковки проверяют гидравлическим давлением на 250 атмосфер и делают выдержку на утечку в течение суток».
Вот такая канитель – с четко предписанной и оговоренной до мелочей каждой операцией. Обратим внимание на то, что крышка снимается и ставится ровнехонько – без малейших перекосов, что сделать на плаву весьма непросто.
Однако человек привыкает ко всему, тем более к рутине, и начинает эту рутину упрощать, а то и просто игнорировать.
Как и все большие беды, трагедия Чажмы началась с мелочи – с обломка электрода, попавшего под красномедную прокладку.
«По технологии сборки, – отмечает специалист-атомщик, – начальник смены должен был лично убедиться в чистоте поля перед укладкой красномедной прокладки. Занимаясь подготовкой технических средств к следующему этапу, офицер перепоручил проверку мичману. Эта небрежность в исполнении своих обязанностей, но не диверсия, породила цепь причин, приведших к катастрофе».
Да, именно со злополучного обломка электрода все и началось. Надо было снова поднимать крышку реактора, повторять опаснейший этап перезарядки…
При обнаружении любой неполадки или неисправности во время перегрузки активной зоны строгая инструкция требует собрать комиссию, куда обязательно должен входить офицер Технического управления флота, изучить проблему и составить протокол.
Поскольку за командира плавтехбазы (он был в отпуске) оставался его заместитель по перезарядке капитан 3-го ранга Валерий Сторчак, он, не откладывая дела в долгий ящик, и собрал «проблемный совет». Дивизию подводных лодок, в которую входила К-431, представляли капитан 2-го ранга Виктор Целуйко (зам начальника электромеханической службы 29-й дивизии) и капитан 3-го ранга Анатолий Дедушкин (врио командира БЧ-5 перезагружаемой подводной лодки К-431), от береговой технической базы присутствовали ее временный командир капитан 3-го ранга Владимир Комаров и его подчиненные – научный руководитель лаборатории физического пуска реакторов капитан 3-го ранга Александр Лазарев, инженер лаборатории старший лейтенант Сергей Винник. Чуть позже к ним присоединился опоздавший, но все же успевший, на свою беду, инженер группы радиационного контроля службы радиационной безопасности капитан-лейтенант Валерий Каргин. Никто из них ни сном ни духом не ведал, что эта их последняя служебная встреча. Потому что все они спустились в реакторный отсек К-431, а в бухту Чажма уже входил катер-торпедолов, который, несмотря на знак ограничения хода, поднятый на брандвахте, шел со скоростью около 12 узлов. Его командир, некий безвестный мичман, очень торопился домой…
Это было второе роковое обстоятельство, наложившееся на первое – обломок электрода, из-за которого надо было вторично поднимать многотонную крышку реактора.
Утро «черной субботы» – 10 августа 1985 года – выдалось пасмурное и дождливое: «скоро осень, за окнами август…»
