– Артём, ты долго еще будешь? Заедь вечером в магазин, купи хлеба. С утра Марию нужно будет отвезти в сад, – тон Елены Николаевны имел больше тон приказа, чем просьбы. Мария – младшая сестра Тёмы, и меня тогда удивило, что такую маленькую девочку в семье зовут полным именем.
– Хорошо, мам.
– До свидания, – Елена Николаевна чуть обернулась и улыбнулась. Словно запоминала меня, чтобы рассказать впечатления своему мужу.
– Как ты думаешь, я понравилась твоей маме? – параллельно записываю имя Тёминой мамы в заметки на телефоне.
– Ты не можешь не понравиться, Агата, – ты ошибаешься.
Вспоминаю один из болезненных моментов своей жизни – как однажды меня уже не полюбили. Это сильно било по моему самолюбию, но причина была ясна – традиции. Из меня получалась плохая армянская жена. Вот тебе и «барев дзез»! Все это каждый раз всплывает у меня в голове снова и снова, и я не хочу допустить в очередной раз ошибку. Во мне слишком много харизмы, чтобы жить по правилам патриархата, но возможно, как я поняла уже намного позже, иногда и мне можно было бы быть немного помягче. «Она должна делать какие-то шаги, чтобы попасть в нашу семью, а не заявляться и вести себя так, будто бы ей все положено!». Хотя не представляю, как можно выдавливать из себя вежливость, когда ты точно знаешь, что тебе уже не рады.
Я долгожданный и единственный ребенок в моей семье. Мама всегда называла меня «моя драгоценность», поэтому я имею такое необычное имя. И с самого детства во мне было убеждение, что я лучшая на этой планете.
«Помни, Агата, мир создан для тебя, а не ты создана для него», – слова моей мамы прочно выгравированы в моем подсознании. Поэтому, приходя в его семью, я всем видом показывала, как им повезло, но, к сожалению, они так не считали. Интересно, его мать все еще меня ненавидит? Нет, уже неинтересно.
Мы уже почти подъезжаем к дому, смотрю на себя в боковое зеркало машины и представляю, какое впечатление могла бы я создать, если бы не знала, что я – это я. Я бы подумала, что это самая сногсшибательная и умная девушка на всей планете. Нет, объективно судить не получается.
– Только когда мы войдем в дом, сделай вид, что ты не была здесь раньше.
– Почему? – я начинаю смеяться от всей абсурдности ситуации. Я была в этом доме не один раз, и знаю в нем буквально каждый предмет.
– Родители уверены, что ты сегодня будешь там впервые. Можешь снова обращать внимание на разные мелочи, которые ты так любишь.
– Я могу слегка охнуть от восторга для реалистичности.
– Этого делать точно не надо, ты не умеешь притворяться, – он говорит так, будто всё знает обо мне.
– Тогда я за ужином спрошу, как пройти в «дамскую комнату».
– Слишком официально.
– «Где можно пописать?» – Тёма начинает смеяться и кладет свою руку мне на колено.
– Какой кошмар, лучше веди себя как обычно. Я уверен, ты всем очень понравишься.
– А тебе? Тебе нравлюсь?
– Мне? Я тебя обожаю.
– Еще бы!
– Хитрюга, – он останавливает машину посреди дороги и целует меня в губы. В нем совсем не чувствовалось ни малейшего переживания, он и правда думал, что я безусловно подружусь с его семьей. Он ведет рукой выше по ноге, и я вижу, что он снова не в состоянии остановиться.
– Я не могу явиться на ужин в непристойном виде!
– Можешь, сейчас покажу как.
– Тёма, прекрати! – я заливаюсь смехом от его наглости. Но мне нравится, что он хочет меня безусловно. Я веду рукой под его футболкой вниз…и резко вздрагиваю от сигнала машины сзади нас. Мы продолжаем ехать, следующий поворот налево – и мы на месте.
