– Всего один колышек, господин офицер, – сказал я голосом достаточно твердым, чтобы самому быть уверенным, что говорю правду. – Я все восстановлю, не сомневайтесь.
– Не сомневаюсь, – широко улыбнулся офицер и протянул руку. – Комиссар Бутлер, Тель-Авивская уголовная полиция.
Я стал лихорадочно соображать: не сбил ли пешехода на всегда забитых тель-авивских улицах? Трупы на дороге не вспоминались, но и уверенным я себя не чувствовал. Только уголовной полиции мне не хватало! За рулем «Субару-авиа» я самостоятельно сидел третий день, права получил неделю назад, а машину мне пригнал из магазина студент, сдавший с седьмой попытки курс новейшей истории Великобритании.
– Первый день за рулем? – участливо спросил Бутлер.
– Третий, – автоматически поправил я и только после этого увидел за спиной полицейского «мазду», борт которой я оцарапал вчера, возвращаясь с работы.
– Чувствуется, – сказал комиссар. – Когда я впервые сел за руль, то от волнения сразу въехал в столб, а столб, заметьте, стоял посреди чистого поля, где я решил потренироваться в вождении.
Похоже, полицейский не собирался меня арестовывать. Может, удастся отвертеться?
– Если я не ошибаюсь, – не унимался полицейский, – вас зовут Павел Амнуэль, и вы живете в десятой квартире. Не возражаете, если я приглашу вас на чашку кофе?
Предложение было настолько неожиданным, что я автоматически ответил:
– Да, комиссар.
Какой кофе подают в полиции? Растворимый? Эспрессо? Или по-турецки?
Бутлер повернулся и пошел к дому – похоже, он пригласил меня выпить кофе в моей же квартире. Это было, конечно, оригинально, но требовало некоторой подготовки: Рина наверняка придет в замешательство, увидев меня в сопровождении комиссара полиции.
– Я живу этажом ниже вас, – бросил Бутлер через плечо. – Вы снимаете квартиру или купили?
– Купил, – сказал я, чувствуя себя все более глупо. – Мы переехали месяц назад, и я никого из жильцов еще не знаю. А вы…
– Я здесь живу третий год, – сказал Бутлер, открывая передо мной дверь лифта. – Я и моя жена Лея, сейчас я вас познакомлю. У нас есть еще дочь Ора, но она замужем и живет в Ариэле.
– А у меня сын, – сообщил я. – Сейчас он в армии.
Лифт остановился на шестом, и мы вышли.
***
На журнальном столике стоял кипящий кофейник – настоящий, только что снятый с огня, а не электрическая безделка. Мы с комиссаром сидели в глубоких креслах, разглядывали друг друга в упор, не скрывали взглядов и – странное дело! – получали от этого удовольствие.
Когда я бросил взгляд на часы, оказалось, что говорим мы уже около двух часов, и количество тем, затронутых в беседе, перевалило за второй десяток.
– Было очень приятно, – сказал я. – Поднимитесь вечером ко мне, и мы продолжим знакомство.
– Непременно, – согласился Роман. – Только не сегодня, мне через два часа на дежурство. Но завтра – ждите в гости.
– Дежурства, – спросил я, стоя в дверях, – беспокойные? Я имею в виду – часто ли случаются… э-э… уголовные преступления?
– Хватает, – неопределенно отозвался комиссар. – В основном, рутина, но бывают интересные случаи, требующие хорошей работы этого…
Бутлер постучал себя по макушке и по взгляду моему понял, что при очередной встрече я непременно попрошу рассказать хотя бы одну историю из практики.
– До завтра, – сказал Бутлер, и мы понимающе кивнули друг другу.
***
Так я познакомился с Бутлером, комиссаром уголовной полиции. Наши субботние посиделки за чашкой кофе скоро стали традицией. Роман не любил, как он говорил, «высовываться» – рассказывать, как раскрывает преступления. Будь у Романа другой характер, я мог бы выполнять роль доктора Ватсона или капитана Гастингса. На деле же мне с трудом удавалось разговорить Романа настолько, чтобы услышать чуть больше, чем я мог прочитать в интернете. Не то чтобы Роман не доверял мне служебные тайны, просто ему казалось, что расследование – процесс достаточно занудный и интересный только в сочинениях Кристи, Гарднера или Стаута.
