Почему ни тогда, ни позднее – сейчас, оценивая пройденный путь и сделанные вами же научные открытия (пусть и представленные в виде фантастических идей), – вы не задались вопросом, на который безусловно дали бы ответ и тем самым разрешили бы для себя (и для коллег по цеху фантастики) дилемму: надо ли писать о том, как представляешь себе будущее, или, не будучи способен гарантировать правильности предсказания, лучше им вовсе не заниматься?
Вы совершенно правы, пан Станислав, когда пишете, что «разочарование, вызванное неверными (футурологическими – П.А.) прогнозами, было большим». Это разочарование и вы, и другие фантасты могли бы в свое время предвидеть! И предвидели, кстати – в пример могу привести слова советского писателя-фантаста и изобретателя Генриха Альтова. «Футурология, – говорил Альтов в семидесятых годах, – менее способна к реальному предвидению будущего, чем научная фантастика. Причина проста – футурологи экстраполируют уже имеющиеся тенденции и потому ошибаются, поскольку тенденции имеют свойство прерываться в результате возникающих качественных скачков. Фантасты же, зная о тенденциях, предвидят именно качественные скачки в развитии и потому чаще футурологов оказываются правы».
И это действительно так. Футурологи XIX века экстраполировали в будущее существовавшую тенденцию – увеличение количества гужевого транспорта в Лондоне. Писатель-фантаст Герберт Уэллс в романе «Когда спящий проснется» (1899) правильнее оценил ситуацию, отдав будущие улицы английской столицы только что появившимся «механическим коляскам» – через сто лет в Лондоне Уэллса лошадей нет, но автомобилей более чем достаточно, а также многочисленных авиеток (одна из которых становится причиной гибели главного героя), о возможном господстве которых в воздухе не только футурологи и обыватели, но даже сами изобретатели «летающих машин тяжелее воздуха» и думать не думали.
Фантасты умеют предвидеть качественные скачки – в этом их сила по сравнению с сугубо научным подходом к предсказанию будущего. В этом была, кстати, и ваша сила, пан Станислав. Сила, от которой сейчас вы отказываетесь единственно по той причине, что сила эта оказалась, на ваш взгляд, слишком велика!
«Я дописался в ней даже до „чистого выращивания информации“, – утверждаете вы в „Диалогах“, – то есть такого выращивания, которое в жизни не имело никакого практического применения, но приносило нам в качестве плодов научные теории».
Иными словами – вы писали о КАЧЕСТВЕННОМ СКАЧКЕ в развитии теории информации, о том, чего еще вообще не было в науке и чего футурологи предвидеть не могли по причине отсутствия соответствующей тенденции. Тогда же и о том же писал в научно-фантастическом очерке «Машина открытий» советский фантаст Генрих Альтов.
Речь шла о саморазвитии информационных систем, о способности компьютеров «выращивать новую информацию», а не только видоизменять уже имевшуюся. Речь шла о способности вычислительных машин выдавать принципиально новые научные идеи. Футурология этого предвидеть не могла, фантасты же предположили, что в будущем компьютеры смогут проводить научно-исследовательские работы и совершать научные открытия, то есть производить действия, которые современная футурология считает ПРИНЦИПИАЛЬНО непредсказуемыми.
«Машина открытий» еще не создана, но сейчас, в отличие от шестидесятых годов прошлого века, когда был опубликован альтовский очерк, тенденция «интеллектуализации» компьютеров существует реально, и изобретать компьютеры уже могут – я имею в виду «Изобретающую машину» минского инженера И. Цурикова (живущего сейчас в США). Создана эта машина, кстати, на идеях все того же Генриха Альтова (Альтшуллера), «отца-основателя» новой науки – ТРИЗ, теории решения изобретательских задач.
