Гувернантка хотела поинтересоваться, были ли враги у ее пасынка. Но Рут Кармоди с отрешенной улыбкой смотрела в окно, где простирались зеленые склоны, и миссис Норидж промолчала.
Спускаясь пешком по горной дороге, гувернантка заметила широкую, уходящую в сторону тропу; она свернула на нее. Тропа вывела ее на другую сторону холма, к просторной ферме. Перед домом сидел, ощипывая гуся, Билли Абнер. В двух шагах от него на земле развалилась косматая собака, метис овчарки. При виде гостьи псина с усилием подняла голову и снова уронила в траву.
Когда гувернантка приблизилась, фермер неохотно встал. Он без выражения смотрел на нее сверху вниз. В его бороде застрял пух, но это не было смешно – скорее, жутко.
Миссис Норидж не отвела взгляда.
– Мистер Абнер, я бы хотела чем-нибудь помочь Рут Кармоди. В чем она больше всего нуждается?
Фермер оттянул ворот мешковатой рубахи, словно та натирала ему шею, и поморщился.
– В покое, – буркнул он, – и больше ни в чем.
– Она живет очень стесненно, – настаивала гувернантка. – Вы ее друг, кому как не вам знать, что может ее порадовать…
– Говорю вам, она не принимает подачек!
– Вы несправедливы ко мне, мистер Абнер.
– Я вас знать не знаю, мэм.
– Но вы знали Джейкоба Кармоди?
Фермер помолчал.
– Видал пару-тройку раз, когда он сюда заглядывал, – нехотя бросил он. – Это нечасто бывало.
– Вам не известно, были ли у него враги?
Абнер с раздражением дернул подбородком и провел ладонью по широченной красной шее.
– Откуда, по-вашему, я могу об этом знать, скажите на милость?
– Может быть, миссис Кармоди упоминала об этом… – Гувернантка упорно не замечала грубости его тона.
– Да неужто я буду с вами обсуждать то, что она мне доверяла? – Абнер недобро скривился. – Странные вещи вы говорите, ей-богу. Оставьте в покое Рут, да и меня – сделайте такую милость! А теперь уж простите, мэм, но я малость занят.
С этими словами он вернулся к своему занятию. Некоторое время миссис Норидж наблюдала, как пух и перья летят в подставленную старую наволочку, и наконец ушла.
7
Рут Кармоди не добавила ничего нового к тому, что гувернантке уже было известно. И все же, трясясь в кэбе по проселочной дороге, Эмма думала, что поездка не была напрасной.
Вернувшись в Эксберри, она заглянула к портнихе и обсудила, во сколько обойдется перелицевать старое платье. Миссис Норидж жила чрезвычайно экономно и вполне могла позволить себе новую одежду. Но одной из ее немногочисленных слабостей была привычка к старым, хорошо зарекомендовавшим себя вещам. Ее отношение к ним в некотором смысле можно было назвать дружеским.
Спускаясь по улице, гувернантка заметила впереди, возле полицейского участка какое-то столпотворение. Босые мальчишки ввинчивались между прохожими, женщины приподнимались на цыпочки, чтобы лучше разглядеть происходящее.
Внезапно по толпе пронеслось: «Душегуб! Душегуб!»
Гувернантка вскинула брови.
– Сцапали голубчика, – прошамкала беззубая старуха, оборачиваясь к ней. – Плясать ему на виселице!
Эмма пробилась в толпу как раз вовремя, чтобы увидеть знакомую тощую спину Кевина Брукса.
– Сволочь, мерзавец! – Из толпы кто-то швырнул в мясника надкусанное яблоко, но промахнулся.
– Отдайте его нам! – выкрикнул какой-то толстяк тонким голосом.
Один из двух констеблей, которые вели Брукса, обернулся и гневно уставился на толпу. Взгляд его был полон такой ярости, что люди невольно отхлынули назад.
