Что и требовалось доказать - страница 14

Когда вернулась, девчонки, успокоившись, разливали чай. Лариска взяла свою чашку с рассуждениями о том, а на фига ему это всё нужно, зачем их всех сюда набрали и, главное, – для чего всегда гробилась она, буквально «вылизывая» каждое дело, проверяя каждую запятую, вздрагивая по ночам с мыслью о том, не забыла ли что. Чай, вроде был уже и не к месту, так как скоро обедать, но нервное напряжение снять было просто необходимо. Никто ведь из них не курил, не водку же пьянствовать посреди рабочего дня. А был тот самый случай.

Были на этой «следственной» работе, которую Лариска следствием считала на какую-то не столь уж большую часть, хотя, бесспорно, нужную кому-то, и другие развлечения.

Одним из них был Ольгин «компаньон» по появлению на работе тот самый Кочанов. Он работал в зональном отделе. Но так повелось, что и методисты, и «зональники» существовали вместе. Кочанов, не напрягаясь особо на вверенных ему районах, любил зайти к ним выпить чайку. В его кабинете сидело много человек, поэтому не все его, очевидно, слушали, а уж если быть справедливым, то просто «затыкали». А здесь он, находящийся в свободном поиске (был в разводе), рассаживался и тянул бесконечные рассказы про своих, с завидной периодичностью меняющихся пассиях, как правило, «не подходивших» для его грядущей новой, без сомнения, счастливой, семейной жизни. Одна не так одевалась, другая неправильно, а именно в раковине, чистила картошку, ну и всякие другие претензии тоже были. Разве всё упомнишь? Лариска с Ольгой цеплялись, говорили, что с его требованиями он не женится никогда, но Кочанов стоял на своём, подливая при этом чай. Болтовня его иногда утомляла, особенно когда все были, как бы немножко заняты. Но на этот случай имелось своё оружие. Как правило, Ольга с Натальей делали глазами Лариске знак, после чего начиналось её соло. Лариска потягивалась, выразительно смотрела на Николаича и задушевно, глядя на него, приглушённым голосом произносила: «Кочанов, женись на мне. Не пожалеешь». Волгина с Чередниковой заходились от хохота, потому что при этом Лариска начинала подниматься, всем видом демонстрируя, что выдвигается к нему вплотную. И это давало результат. Сашка ставил кружку и моментально испарялся. Впрочем, польза от Кочанова была, да ещё какая! Он умел, так сказать, вправить позвонки. Позвоночники у всех от сидячей работы оставляли желать лучшего. Сашка подходил со спины, требовал расслабиться и, взяв подмышки, как-то встряхивал что ли. Хруст слышался на весь кабинет, становилось легче. Не все же так умеют. А он умел. Ради этого можно было и прослушать все его недовольства, касающиеся женского пола, когда время было. А вот когда не особо, удар на себя брала Лариска.

Впрочем, другие развлечения тоже имели место быть. Как правило, Лариска придумывала их сама, и сама же воплощала в жизнь. Начальником их контрольно-методического отдела был Загонов Пётр Павлович. Так он был мужик не вредный¸ не «домахивался», но вот к следствию имел самое размытое отношение. Не то чтобы танкист Золотарёв, но и не начальник, а уж тем более, не следователь. За свою «следственную» практику, как говорили¸ он расследовал аж целое одно дело, которое вернули на доследование, но ему не поручили в связи с тем, что уже перевели, так сказать, «по партийной линии», которой он в основном и занимался, официально будучи в контрольно-методическом отделе. Потом грянул развал всего, и остался он в следствии руководить без этой самой партийной линии. Ну, понятное дело не теми, кто расследует (хотя почему бы и нет), а теми, кто пишет справки с указаниями, то есть учит расследовать других. Вот именно здесь Лариска и придумала себе развлечение, ну и Ольге с Натальей тоже. Дочитавшись иногда «до чертей», она разминала шею и провозглашала на весь кабинет, что надо бы к начальнику, а то сил больше нет. Это совершенно не означало, что Лариска идёт за помощью и, что она вообще ей нужна. Никакого вразумительного ответа она получить не надеялась (если тот вообще требовался). Просто было необходимо разрядить обстановку, чтобы окончательно не свихнуться на всей этой мути.