Да, но обычно останавливался в закутке, где сидела в кресле у окна Тами со своим вязаньем. Всего пару раз он прошел к ее комнате. Неужели эти воспоминания оказались такими яркими, что…
Какая же чушь приходит в голову.
– Отдохни. – Эхуд поднялся. – Поговорим утром. Кстати, ты в курсе, что в одиннадцать семинар у Гурвица?
– Помню, – механически отозвался Игорь.
– За тобой заехать? Или ты с утра поедешь в «Бейт-Веред», чтобы…
Эхуд не закончил фразу. Игорь сидел, откинувшись на спинку дивана. Глаза его были закрыты, дыхание ровное, руки расслаблены.
– Игорь, ты спишь?
Не услышав ответа, Эхуд наклонился, попытался стянуть с Игоря тапочки и уложить друга на диван. Игорь что-то пробормотал, улегся калачиком и подложил ладони под щеку.
«Может, остаться до утра?» – подумал Эхуд. С другой стороны, что может случиться за ночь? О том, что произошло в хостеле, он хотел подумать обстоятельно и спокойно. Записать начальные и граничные условия. Может, даже просчитать кое-какие моменты. К примеру, цапля. Что бы ни говорил Игорь, цапля играла роль в этой истории. Какую? В какой истории? Почему Тами заговорила о цапле при первой встрече с Владимиром? Почему вспомнила о цапле опять, когда значительно позднее Владимир явился к ней в комнату?
За последние месяцы Эхуд привык оценивать и описывать в терминах физики бесконтактных наблюдений не только теоретически возможные, но и вполне реальные события. Естественно: ведь он много времени занимался экспериментами, обсчитывал результаты, спорил с Квятом, Вайдманом и с тем же Игорем. Конечно, Эхуд прекрасно понимал, что далеко не каждое событие можно и имеет смысл оценивать с этой точки зрения. Случившееся с Владимиром, скорее всего, не имело никакого отношения к физике, которой они с Игорем занимались.
Но фракталы Тами… Ее реакция на Владимира. На самого Игоря. Странное поведение Владимира – особенно странное, с учетом его болезни.
И главное, на что Игорь, похоже, не обратил внимания, поскольку его занимали другие мысли. Аутизм Тами и Альцгеймер Владимира. Оба слабо воспринимали окружавшую реальность. Конечно, причины различны. Но у многих внешне почти одинаковых проявлений психики различны причины. Рассердиться, почувствовать радость, рассмеяться, расплакаться можно по тысяче причин – от инстинктивных до высокодуховных. Тами далека от реальности, но у нее есть свой – и похоже, богатейший, – мир, где она живет нормальной жизнью и откуда наша реальность, возможно, представляется ей если не скучной, то очень ограниченной. Фракталы, которые она вяжет, Тами видит внутренним зрением, куда более зорким, чем обычное. Игорь удивляется ее способности создавать, не видя, сложнейшие узоры, причем нужных цветов, но ведь сам Игорь прекрасно знает, что во фракталах нет ничего сложного, наоборот, по сути они очень просты. И если бы Игорь рассуждал, как физик, а не как влюбленный мужчина, неожиданно встретивший соперника в лице собственного отца, то наверняка тоже пришел бы к мысли, которую они как-то начали обсуждать.
Тами воспринимает мир иначе, чем любой из нас. Но, в принципе, ее мозг здоров, в отличие от мозга Владимира – при болезни Альцгеймера разрушаются нейроны, и оттого больной становится подобен аутисту ослаблением связи с реальностью, но первое внешнее сходство быстро исчезает: аутист может обладать прекрасной памятью, а мозг, пораженный болезнью Альцгеймера, именно память теряет в первую очередь.
