– Где ты сейчас обитаешь?
Мне стоило немалых усилий больше не тянуться к Нине и оставаться на месте, так что вопросы я задавал почти автоматически.
– В непокое.
– Что же мешает тебе упокоиться?
– А ты прямо сразу уловил суть. Непокой – это не только состояние, но и место, где… некомфортно. Некоторые души попадают сюда.
Фразы Нины стали пугающе рублеными. За ними явно крылось немало информации, которой она со мной по каким-то причинам не делилась.
– Выкладывай все, не фильтруй, – попросил я.
– Не положено вам знать слишком много, – легко рассмеялась Нина (звук ее заливистого смеха отозвался в душе сладкой пронзительной болью).
– Вот и медиум так говорила. Но хоть что-то ты можешь сказать? Почему в твоем Непокое некомфортно? Ты звала меня, просила о помощи…
Нина тихо вздохнула, не отрывая от меня нежного взгляда.
– Я вижу сны, которых не хочу видеть. Мгновения из жизни, которые мечтала забыть. И так вновь и вновь. В Непокое у меня нет тела, только душа, в которой осталось… много негатива. Я нахожусь в каком-то вакууме. Вселенская пустота, наполненная… вот этим всем… А иногда мимо проплывают черные тени других неупокоенных.
– Тебе страшно там?
Жена слегка помедлила, но все же коротко кивнула.
– Но у меня еще есть надежда отсюда выбраться. Моя надежда – ты.
– Я все сделаю, – прошептал я, действительно готовый ко всему.
Но она произнесла только:
– Прости меня.
– За что?
Нина закрыла руками лицо, и я не понимал, смеется она или плачет. Худенькие обнаженные плечики сотрясались.
– Я совершила, – вымолвила моя жена так тихо, что я едва ее услышал, – жуткое преступление. И плачУ за это.
– Ты..?
– Хотела, чтобы ты успел узнать хоть что-то. Чтобы я быстро пояснила оставшееся, и у нас было больше времени на встречу… но…
– Я и успел узнать, – затараторил я, – про Веру, про ее мать Викторию. Про то, что к тебе приходила девушка по имени Виктория и превратилась в призрак…
– Я пыталась настроиться на твою волну в ту ночь, потому ты и увидел это… Ох. Так сложно. Как тебе все объяснить?
– Как объясняла всегда. Ты же знаешь, я в любом случае на твоей стороне.
– Не в этом.
– Говорю же, в любом. Слушаю тебя, милая.
Нина отняла от лица руки и сразу потупила взор. Все же она плакала. Ее эмоции менялись так же быстро и ярко, как и при жизни.
– Чтобы связаться с землей, нужно много энергии. Меня слишком быстро затягивало обратно. Надо было сказать все в двух словах. Я не знала, с чего начать, чтобы тебя не напугать, и начала с того, чем все закончилось. С той. Это Виктория.
– Тебя убила Виктория Непрокина?
Было крайне странно произносить вслух словосочетание «тебя убила».
– Отчасти.
– Что значит «отчасти»? Поясни!
– Я такая жалкая. Даже сейчас, когда время поджимает, ничего не могу тебе сказать. Кроме того, как сильно я виновата. Если бы не мое преступление…
– Какое? Какое преступление?
– Ужасное, Илюша.
– Ты… лишила кого-то жизни?
– Да.
Разомкнувшись, чтобы произнести это, рубиновые губы вновь сжались. За несколько секунд тишины туман, ползущий почему-то снизу вверх, поглотил ее ноги до колена.
– Нет, – пролепетал я. – Нет, не уходи!
Наконец она заговорила – быстро и сбивчиво:
– Души таких преступников, как я, всегда остаются в Непокое первые сорок дней. Чаще всего и потом тоже. Но потом уже ничего нельзя изменить. Из Непокоя не перерождаются. Мы мыкаемся тут вечно. А пока сорок дней не прошли, ты еще можешь меня вызволить, и я уйду в Покой.
