– Черт, – пробормотал он, хватая свою корзинку и следуя за Пайпер. Избалованная богатая девочка или нет, в одном она оказалась права. Как житель Вестпорта, он сейчас не соответствовал этому месту. Но он мог все изменить точно так же, как в тех редких случаях, когда сбивался с курса в море, он мог легко исправить траекторию.
– Ладно, – сказал он, подходя к Пайпер сзади в отделе выпечки и отмечая, как напряглись ее лопатки, – судя по разговору, который ты вела со своим телефоном, похоже, ты ищешь, что приготовить на скорую руку. Так?
– Да, – не оборачиваясь, пробормотала она.
Он ждал, что Пайпер посмотрит на него, но она этого не сделала. А ему определенно не терпелось увидеть ее лицо. Или что-нибудь еще. С такого близкого расстояния он прикинул, что макушка ее головы почти достигает его плеча, и почувствовал еще один легкий укол сожаления о том, что выставил себя придурком.
– Проще выбрать что-нибудь итальянское, если тебе не нужно что-то модное.
Она наконец повернулась к нему, закатив глаза.
– Мне не нужно ничего модного. В любом случае это в основном… – Она покачала головой. – Не берите в голову.
– Что?
– Это в основном для Ханны. – Она пошевелила пальцами, указывая на полки. – Приготовление пищи. Чтобы поблагодарить ее за то, что она поехала со мной. Она не должна была этого делать. Вы не единственный, у кого есть важные люди и корни. У меня тоже есть люди, за которыми я хочу присматривать.
Брендан сказал себе, что не хочет ничего знать о Пайпер. Зачем именно она приехала, чем планирует здесь заниматься. Ничего. Но его губы уже двигались.
– В любом случае зачем ты явилась в Вестпорт? Чтобы продать здание?
Она сморщила нос, обдумывая его вопрос.
– Я думаю, это вариант. На самом деле так далеко вперед мы не заглядывали.
– Подумай обо всех гигантских шляпах, которые ты могла бы купить.
– Знаешь что, придурок… – Она развернулась на каблуках и собралась было сбежать, но он поймал ее за локоть, останавливая. Она тут же вырвалась из его хватки и попятилась с осуждающим выражением лица, и это застало его врасплох. Пока он не заметил, что она многозначительно смотрит на его обручальное кольцо.
Искушение покончить с ее заблуждением оказалось внезапным и тревожным.
– Меня это не интересует, – решительно заявила она.
– Меня тоже. – У него участился пульс, что свидетельствовало о том, что он солгал. – Насчет того, что ты сказала раньше, о том, что твоя сестра – твои корни. Я понимаю. – Он откашлялся. – У тебя есть и другие корни. Здесь, в Вестпорте. Если тебе это интересно.
Ее неодобрение немного рассеялось.
– Вы имеете в виду моего отца.
– Для начала да. Я не знал его, но он часть этого места. Это значит, что он часть всех нас. Мы не забываем.
– У меня почти нет воспоминаний, которые я могла бы забыть, – отозвалась она. – Мне было четыре года, когда мы уехали, и после этого… об этом не говорили. Не потому, что мне не было любопытно, а потому, что это причиняло боль нашей матери. – Ее глаза блеснули. – Но я помню его смех. Я… его слышу.
Брендан нахмурился, действительно начиная жалеть, что притормозил и не узнал ее с разных сторон, прежде чем перейти к обороне.
– В его честь установлен памятник. Напротив музея, на берегу в гавани.
Она моргнула:
– Памятник?
Он кивнул, удивленный приглашением привести ее туда, которое у него чуть не вырвалось.
– Я почти боюсь пойти и посмотреть на него, – медленно, почти себе под нос выговорила она. – Я так привыкла к той горстке воспоминаний, которые у меня остались. Что, если после этого их станет больше?
