Он отводит взгляд от моего лица.
– Что там произошло? – спрашивает он, указывая вниз, справа от меня.
Вот дерьмо. Я совсем забыла про шкафчик.
Не более получаса назад я со всей силы своего горя пнула шкафчик под раковиной. Но открывая его, чтобы достать парацетамол, я не обратила внимания на то, что дверца заедала, дерево грубо скребло по дереву. Раньше дверца открывалась плавно, пока я не вышибла из нее дух.
– Простите. – Опять это слово. – Когда я не смогла ее найти… я вышла из себя.
– Что случилось со шкафчиком?
– Я пнула его. Несколько раз. Я просто не могу понять, что произошло. Как я ее потеряла? – Мои губы дрожат, а руки взлетают к лицу, прикрывая глаза. – Я так расстроилась, что пнула его.
Дженнинг подходит ко мне и осторожно кладет руку мне на плечо. От него пахнет сигаретами, застоявшимся дымом. Дурная привычка. Но они есть у всех.
– Мне так жаль, что это происходит с вами, мисс Уильямс, но мы сделаем все, что в наших силах, чтобы найти вашу дочь. Хорошо?
Я убираю руку от глаз и подношу ее близко к губам, ощущая свое прерывистое дыхание, жаром опаляющее ладонь.
– Хорошо, – эхом повторяю я.
Нас прерывает громкий стук в дверь.
Мое сердце подпрыгивает. Фрейя. Наверное, кто-то нашел Фрейю. Она бродила по полям соседней фермы или играла на тропинке, по очереди засовывая то в карман, то в рот ягоды ежевики, растущей в зарослях на обочине узкой колеи…
Я медлю. Всего на мгновение мое тело повиновалось инстинкту – обманутое моими собственными историями – и поверило.
Но все равно я отчаянно пробегаю остаток пути к входной двери. Полиция уже здесь. За мной наблюдают. Если б она действительно пропала, я бы сломя голову неслась к двери.
На пороге стоит Эйден с налитыми кровью глазами. На нем выцветшие серые брюки от спортивного костюма, в которых он обычно ходит по дому или занимается ремонтом. И только фланелевая рубашка, без пиджака, пуговицы на ней застегнуты неправильно, должно быть, Эйден натянул ее в спешке, так что весь воротник перекосило. Эйден облачен в панику последнего часа, как в тяжелое пальто, и его плечи ссутулились.
Размытый утренний пейзаж резко возвращается в фокус. Это не дурной сон. Это вообще не сон.
– Она здесь? – хрипло спрашивает он. Голос Эйдена обычно гремит в любом пространстве, но сейчас он звучит слабо. Устало.
Встретившись с Эйденом взглядом, я, не в силах что-то ответить, качаю головой.
Опустив голову, он начинает плакать. Я ожидала криков, выплеска ярости, но их нет. Это гораздо хуже.
– Я думал… я думал, что ты, возможно, уже нашла ее.
Я гляжу себе под ноги на цементный раствор между камнями, не желая смотреть Эйдену в глаза. Он еще не сердится, но это может быть лишь вопрос времени, буквально нескольких мгновений. Именно сиюминутный ужас не дает его гневу вырываться наружу и сбить меня с ног. Эйден напомнит, что не хотел оставлять Фрейю здесь. Я убедила его позволить мне присмотреть за дочерью. Он знал, что мне все еще нельзя доверять.
– Что случилось, Наоми? Как это произошло?
– Я…
– Мистер Уильямс? – возник рядом со мной Дженнинг.
– Да?
Дженнинг отступает в дом, подальше от двери, жестом приглашая Эйдена войти. Я тоже отступаю назад, не отрывая взгляда от затирки швов между камнями, как будто эти изогнутые линии раскроют все секреты мира, если только я достаточно сосредоточусь. Эйден переступает порог, его взгляд беспокойно мечется по сторонам. Мой бывший муж закрывает за собой дверь, и она сердито хлопает, оглушив нас.
