Только не думай, пожалуйста, будто я ничего не понимаю. Да, она была знаменита, что называется «звездой», и снималась не с кем попало. Все это я признаю. И семью, наверное, она кормила, и кормила неплохо. Вот и подумай, каково ей сейчас. Вроде как жизнь кончилась, даже не начавшись. Все вокруг нее крутятся, все кричат «ура», и вдруг – пустота. Лично мне не приходилось еще видеть вундеркиндов, которые бы выходили из таких переделок целыми и невредимыми. А Джейн вдвойне тяжело. Перед ней ты – младшая сестренка, ставшая такой звездой, что ей и не снилось. Ну и каково ей, по-твоему, все время оставаться у тебя в тени? Она ведь прекрасно знает, что единственная причина, по какой ей дают работу, – это некий пункт в твоем контракте. Да и не только она – все это знают! Вообрази, как все у нее внутри переворачивается. Не сомневаюсь, что ты руководствуешься самыми лучшими намерениями, но это не имеет никакого значения, добра ей ты не приносишь. Послушайся моего совета, давай исключим из контракта этот пункт. Бухгалтерия готова заплатить ей хорошие отступные, а рекламщики все обставят как надо. Пусть соскочит с подножки, пока окончательно не съехала с катушек, да и тебе всерьез не навредила».
Но она не последовала совету Марти. «Я дала Джени слово, – сказала она ему, – и назад его не возьму». И вот, по прошествии тридцати лет, его слова внезапно прозвучали с той же отчетливостью, что и тогда, когда он их произнес. Все дело, понятно, в старых фильмах и письмах поклонников. Лишнее подтверждение ее правоты: надо уезжать из этого дома, со всеми его тенями прошлого, и как можно скорее…
– Ваша сестра – нехорошая женщина, мисс Бланш.
Она вновь заставила себя посмотреть во встревоженное лицо миссис Ститт.
– Мисс Бланш, кто-то должен вам это прямо сказать, и думаю, что это мой долг. Ваша сестра нуждается, как бы это получше выразиться, во внимании. Можете уволить меня за эти слова. Мне все равно! Говорю ради вашей же пользы. Когда ее вот так заносит, не могу даже представить себе, как вы это выдерживаете. Лично меня всю трясет. Может, вы, потому что все время находитесь рядом, просто не видите того, что видят другие. И за то время, что я здесь, ей стало гораздо хуже.
– Хуже? – Бланш вскинула голову. – Что вы имеете в виду, Эдна?
– Вот это. – Миссис Ститт притронулась к карману фартука. – И то, что ведет она себя чаще всего… как испорченный ребенок. И то, что пытается не дать мне делать того, что вы велите, заставляя делать что-то другое. Затрудняюсь сказать в точности, но, в общем, ей становится хуже. И коль уж на то пошло, скажу вам прямо, что, если бы не вы, я давно отказалась бы от этой работы. С ней тяжело – выпивка и все такое…
Бланш выпрямилась в своей каталке, чувствуя настоятельную потребность сказать что-то в защиту Джейн.
– Да нет, Эдна, уверена, что все не так уж серьезно. Мне кажется, я понимаю Джейн. Она всегда была немного неуравновешенной, а в последнее время просто перенапряглась…
– Может, и так, – перебила ее миссис Ститт, – и все равно я считаю, что вы сделаете правильно, если направите ее к своему доктору. Понимаю, вам трудно увидеть то, что вижу я. Вы не выходите из дома, вам не с чем сравнивать, но, мисс Бланш, в последнее время… я просто начинаю за вас беспокоиться…
– Эдна!
– Нет, я не утверждаю, будто она совсем того – или что-нибудь в этом роде. Этого я ни в коей мере не утверждаю, но она становится… как бы это сказать, безответственной. Взять хоть то, что произошло сегодня утром. Само по себе это не так уж важно… Словом, иногда мне становится страшно, как подумаю, что вы с нею дома одна – особенно когда она напивается. Просто заснуть не могу, честное слово!
