Ми Со все бормотала, еле сдерживая то и дело закрывающиеся веки. Через мгновение её глаза крепко сомкнулись, и она провалилась в сон.
– L’araignée gypsie monte à la gouttière…[18]
В её подсознании заиграл причудливый мотив. Мелодия казалась девушке безумно знакомой детской песенкой, чьи слова почему-то звучали на другом языке. Неужели тот мальчик был иностранцем? Нет, для иностранца он слишком хорошо говорил на корейском.
– Я развяжу тебя, – зазвучал в голове его голос.
Ножницы. На фоне лунного света виднелись длинные ножницы с черными ручками и лезвиями с изображениями голубей.
– Давай убежим отсюда. Ни за что не смотри в ту сторону и не открывай глаза до того момента, пока я не разрешу. Ни за что. Поняла? Пообещай мне.
– Обещаю.
– Хорошо, крепко держись за мою руку.
Ми Со не осознавала, абстрактный сон ли это или кошмар, но прикосновение тёплой и мягкой руки ощущалось таким реальным.
Они прошли так около пяти шагов. Внезапно откуда-то послышался неприятный скрежет.
– Я слышу какой-то звук.
– Там нет никакого звука.
– Есть, я уверена.
– Этот звук ничего не значит. Поэтому не обращай внимания и ни в коем случае не открывай глаза. Это просто сон. Сон, который забудется, как только ты проснешься. Знаешь же такие сны, после которых вырастаешь[19]наутро? Вот, это всего лишь плохой сон.
– Правда?
– Да, правда. Как только мы отсюда выберемся, ты обо всём забудешь.
Ужасный звук продолжал скрипеть в ушах, словно ржавые качели на игровой площадке. Будто что-то достаточно тяжелое равномерно качалось и издавало неприятный звук трения и скрежета.
Скрип… Скрип…
– Что это? Паук! Паук! Не-е-ет! Мне страшно!
Перепуганная Ми Со вздрогнула от ужаса и, съёжившись, чуть не свалилась со стула.
Скрип. Скрип.
Старый стул крутился и издавал такой пугающий звук, что мороз шёл по коже. Похожий звук и сейчас отдаленно звучал в подсознании.
– Как же страшно! Страшно!
Ми Со никак не могла побороть этот тяжелейший кошмар. Схватившись обеими руками за голову, она сжалась, не в силах унять дрожь.
Странно. Это точно был паук?
Какой бы маленькой она тогда не была, разве бывают на свете настолько огромные пауки?
Что же это? Чем же это могло быть?
– Всё в порядке. Всё хорошо. Это всего лишь сон. Когда ты проснешься, это всё покажется пустяком. Ты обо всём забудешь. Поэтому не плачь. Улыбнись. Попробуй улыбнуться так же, как ты улыбалась несколько минут назад. Хорошо, Ми Со?
– Нет. Я не могу. Мне страшно. Очень страшно. Пожалуйста, кто-нибудь… Кто-нибудь…
В ту же секунду в месте, куда бы Ми Со смогла дотянуться, если бы выпрямила руку, зазвонил телефон.
Лишь когда звуки маримбы зазвучали в седьмой раз, едва придя в себя и продолжая дрожать всем телом, Ми Со ответила на звонок:
– Ал-алло.
– Это я.
Звонивший оказался Ли Ён Джуном.
– Вице-президент…
Судя по всему, Ми Со показалась ему необычно встревоженной, ибо затем Ён Джун спросил у нее, немного повысив тон:
– Что с твоим голосом? Что-то случилось?
В любой другой раз Ми Со поразилась бы догадливости Ён Джуна, который даже по простому телефонному разговору, словно незримо был сейчас в этой комнате, понял, что с девушкой что-то не так. Но сегодня она была только благодарна его излишней проницательности. Даже в ее самом близком окружении вряд ли нашелся бы такой человек, который по голосу собеседника моментально мог понять, что произошло что-то скверное.
– Нет, все в порядке. Я просто немного вздремнула. За вами выехать?
