«Пьяный я, точно и глубоко!» – смеялся Виталик, представляя Славика Гапченко со штыком, в атаке…
«Ах, мама, – отсмеявшись, брал себя в руки, – а что мы имеем? Проблема, Потемкин и Славик! Но Славик, – что есть он, что нет… Славик – пешка. Легко в руки взять, и легко потерять. Бывает ничья, но игры без потерь не бывает! То, что Потемкин и Славик, с одного и того же поста – хороший шанс скомбинировать ситуацию. Например, конфликт и случайный выстрел – чего не бывает на их «производстве»?
Вычислить ход, подобрать фигуру – вот главное. Чужую фигуру с доски уберет не рука – а другая фигура. «Прекрасно! – сжал зубы Виталик, – Другая фигура – это же Славик! Задачу поставила жизнь, извините, друзья!»
«Вот теперь, – твердой рукой поворачивал ключ зажигания, переспавший с бедой, Виталик – Теперь можно ехать!»
Теперь оставалось вложить в руки шахматной пешки, штык. Лахновский это умеет. Сумеет и он, Виталик!
***
Потемкина вызвал начальник поста.
– За период мы отчитались. Скажи, а реальное что-нибудь на перспективу, даешь?
– Даю.
– Реальное?
– Да.
– Хорошо. Я надеюсь, иди.
***
– Говорит, что Виталик…
– Давайте! Ало?
– Альфред Петрович, Виталик… Я приболел, извините… Но, завтра я буду готов. Как обещал, все реально. Управлюсь.
– Не много ли на себя берешь?
– Нет, я подумал, – улыбался Виталик, чувствуя сам, что улыбка мерзкая – клейкая, как говорят. Выпито слишком. Две банки еще оставалось – 0,33 «Баварии». Но и это, мозгам и душе, расслабухи не даст. Он за тридцать минут их выпьет. А после? Покурит и сходит в киоск. Потому что сна, все равно не будет.
Он улыбался клейкой, нелепой улыбкой. «Нелюдь! Шеф – ты же нелюдь!» Скажи ему правду Виталик: «Гарантии «сто» дать никто не может!» – тот завтра же купит ему пачку «Ватры», подарит, и скажет «Счастливо, мой друг!» Нелюдь!
«Но, – допивая последнюю банку и собираясь подняться, пойти в киоск, сказал себе твердо Виталик, – я «Ватру» курить не буду!»
В киоске не пива – напитка полегче, а водки и две пачки «Мальборо».
***
– О, а я только, Виталик, тебя вспоминал!
– Денег надо?
– Да всегда их надо, но ты ни при чем. Однако, чего ты не в духе?
– Болел.
– Ах, понятно… – посочувствовал Гапченко, – Водка – сначала радость, потом болезнь. – Сам знаю… Но, нынче ты крут. Три места!
Да, за спиной Виталика тихо рычали на холостых оборотах три – семьдесят тонн сахара, ну, как минимум…
– Это намек? – уточнил Виталик.
– Конечно. С первого дня мы договорились: два «Супера» – сто долларов. Но теперь же три, а три – дороже!
– Славик, – рассердился, свел к переносице брови Виталик, – а без меня тебе лучше было? Пока сам я тебе, ни с того, ни с сего, добровольно не стал подавать?
– Подавать? – возмутился Славик.
– Ну, не цепляйся. Не в духе я, видишь? Хватит.
– Ну, хватит… – сдержался Славик, – Но, то было раньше!
– Бери, Слав, то, что есть, а потом, – подумаем.
– Ладно. Но ты подумай – не за два – за три «Супера» с сахаром, сто долларов – мало!
***
– Сергеич, ну что, с длинным носом в гостях никого больше не было?
– Нет, никого!
Круто, так круто, менялась жизнь! Никогда еще столько, когда говорил, не думал. Но шеф висел тенью над головой. Он живое, может быть, и ценил: у него есть ротвейлер и какие-то супер-японские кошки. Но это не значит, что он может любить людей, а Виталика – так вообще…
Но сказать, что запросы у Славика стали побольше, придется. Поверит?
– Сергеич, ты как по деньгам? Доволен?
