Значит, признания – пусть это даже не царица доказательств – ей никогда не добиться. И придется строить версии: тот господин прибыл позавчера и поселился в пансионе, уверяет, что занимается продажей брошек или пилок для ногтей, а на самом деле… Придется искать местного констебля – чепуха, в общем, и чем ближе машина приближалась к Селборну, тем более невыполнимой казалась Полине простенькая вроде бы просьба Кадароса.
Ничего не выйдет.
С таким настроением Полина вышла из машины, попросив Джесса остановиться у двухэтажного дома из красного кирпича с надписью на фасаде: «Пансион «У камина».
Толкнув тяжелую дверь, Полина вошла в холл, уютный, ненавязчиво обставленный, надо бы и у себя сделать такую перестановку. У конторки сидела, положив ноги на подставочку, старушка – божий одуванчик, лет ей было не меньше восьмидесяти, а, может, и все сто, под стать мебели. Старушка, естественно, что-то вязала, и на вошедшую Полину даже не подняла взгляда.
Полина подошла ближе, неслышно ступая по толстому ворсистому ковру, так и не придумав первой фразы, с которой следовало бы начать разговор.
– Добрый день, дорогая! – сказала старушка, не отрываясь от вязания. – Если вас интересует пансион, то вынуждена вам с сожалением отказать, поскольку все комнаты заняты, ближайший выезд ожидается в следующую пятницу, но сразу же номер будет занят мистером Денновером, сделавшим заказ по телефону.
Речь хозяйки тянулась, как нить, которую она ловко пропускала спицами – прервать ее было все равно, что распустить вязание.
– Мое имя миссис Макс Батурин, – сказала Полина, – я живу неподалеку.
– В «Меллори-хауз», – закивала старушка, так и не удосужившись взглянуть на посетительницу. – Конечно. Вы неплохо говорите по-английски, но слишком по-иностранному, если вы понимаете, что я имею в…
– Простите, – прервав монолог посреди фразы, хозяйка пансиона подняла, наконец, на Полину взгляд и мгновенно оглядела ее с головы до ног, будто магнитным щупом прошлась, определяя, нет ли на теле гостьи взрывоопасных предметов. – Простите, миссис Батурин, я слишком много разговариваю, а что вы хотите, сижу тут одна, бывает, сама с собой начинаешь беседовать. Здесь, конечно, есть с кем, но… Не всякий, с другой стороны, любит, когда… О Господи, я опять… Зовите меня миссис Элиза, договорились? И не обижайтесь, милая, ваш английский не хуже любого другого. Даже мистер Блэр вчера в парламенте сказал такое, что я бы непременно решила, будто это француз или, хуже того, американец. Садитесь вон в то кресло, хотите чаю, я сейчас позвоню мисс Кардифф…
– Нет, спасибо, я на минуту, – у Полины разболелась голова от слов, от полумрака, от томной, вязкой ауры этого заведения. Она подошла ближе, но садиться не стала. – Я только хотела спросить… Понимаете, я ищу человека. Знакомого. Он приехал позавчера. То есть, обещал приехать. Вы не знаете ли…
– Знаю, – кивнула миссис Элиза, – конечно, знаю. Правда, он не сказал, что он ваш знакомый, а между тем, это ему, несомненно, помогло бы.
– Да? – сказала Полина. – Кто это? И где он?
– Кто? – миссис Элиза бросила на Полину короткий, но выразительный взгляд, полный сомнения. – Это вам лучше знать, милая, ведь он ваш знакомый, верно? А где – ясно, где можно найти подобных типов: в заведении у Джорджа Прескотта. Извините, но в свой пансионат я бы его не поселила, даже если бы была свободная комната, вы понимаете, что я имею в виду, поскольку знаете этого человека.
