– Можете ли вы расплатиться махарой? – осторожно спросила я.
Джароэнчай задрал брови. Я испугалась, что выдала своё происхождение из маленького клана без амарда, но тут же сообразила, что представилась странствующей махарьяттой. У странствующих махары в принципе может быть только что в теле помещается.
– Вы выйдете замуж в огромный клан, – заметил меж тем Ниран. – Они там махару не считают. Зачерпнёте, сколько надо.
Я помотала головой.
– Послезавтра – это слишком поздно. И я вряд ли смогу зачерпнуть что-то в день свадьбы, то есть, на самом деле, выходит не меньше трёх дней. Они… – я затормозила, пока не проговорилась про свой клан и жертвоприношения. – Человек может умереть.
Губы Джароэнчая сложились в понимающее "о".
– Я посмотрю, что можно сделать прямо сегодня, – пообещал он. – Вы можете расположиться здесь, а я свяжусь с Кессарин насчёт обуви… И, мне кажется, Адульядеж хранит запас махары. Сколько вам нужно?
– Примерно сколько есть во мне, – сказала я, понятия не имея, может ли он определить на глаз. Махарьят бы смог, но…
– Я спрошу Кессарин, – пообещал он. – Она разбирается. Она у меня такая умница.
И на этой оптимистической ноте он откланялся, оставив при мне человека из своей свиты – то ли в качестве слуги, то ли присмотреть, чтобы не сбежала. Но мне незачем было сбегать. Пока что мой план претворялся в жизнь почти идеально и без моего участия. Я уверенно продвигалась в сторону Оплетённой горы и несла с собой смерть и разрушения.
Джароэнчай вернулся в ночи – с низкими сандалиями и фиалом махары. Едва взяв его в руку, я поняла, что в нём даже больше, чем во мне.
– Часть выкупа за невесту от Саинкаеу, – прокомментировал Ниран. – Там таких ещё два ящика, Кессарин сцедила по чуть-чуть из каждого, никто не заметит.
Я ничего не ответила, пытаясь справиться с комком в горле. У Саинкаеу столько махары, что они могут отдать два ящика фиалов ценностью в мою жизнь. Никто не заметит… И это могущество они использовали, чтобы убить мою амардавику! Нет, их всё-таки ожидает самая страшная смерть, какую я смогу изобрести!
– Мне нужно уединиться, – выдавила я.
Не знаю, ответил ли Джароэнчай, но я уже поспешила прочь из гостиной, миновала комнату отдыха с выходом на террасу, потом утреннюю приёмную с дверями, вероятно, в спальню и кабинет, и наконец выскочила на лестницу с обратной стороны здания, по которой взбежала на второй этаж. Точнее, чердак. Треугольное пространство под скатами крыши стояло пустым, даже слуги и стражники не хранили здесь свои вещи. Как нельзя лучше.
Я достала уголёк в обёртке и принялась вычерчивать на полу символы. Стоило замкнуть первый круг, и они замерцали тихим голубоватым свечением, напомнившем мне о горной ба. Моя махара походила на демоническую, и не только цветом. Случалось, что сделанные мной амулеты другие махарьяты считали созданиями демонов. Отец говорил, это потому что я очень могущественна, а когда большое количество махары сплющено в маленьком теле, она меняет структуру и становится более похожей на демоническую. Демоны ведь тоже часто невелики ростом, а махары у них – обоз.
Словно в подтверждение отцовской теории, фиал в моей руке засиял голубоватым. Я не очень хорошо себе представляла, как махару заливают в такие контейнеры. Тут Кессарин, похоже, знала больше моего. Пока была жива амардавика, у нас не было необходимости хранить махару, её можно было брать прямо из воздуха на горе, а потом хранить стало нечего. Я боялась, что стоит мне открыть фиал, как махара брызнет из него, и я потеряю часть, поэтому помимо круга для отправления ритуала я выписала улавливающие чары и два барьера для верности. Но когда я наконец решилась – осторожно, прикрывая горлышко рукой, чтобы хотя бы впитать в себя всё, что брызнет, махара потекла неторопливо, как жидкий мёд или густое сладкое вино. Воздух наполнился ароматом нектара, а поверхность голубоватой жидкости заиграла перламутровыми переливами.
