Женщина в резиновых сапогах поставила на землю лоток, положила руки на талию и распрямилась, давая отдых спине.
– Васильки на самом деле не являются полевыми цветами, – сказала она. – На обычной поляне они продержатся только год. Для них нужна вспаханная земля, именно поэтому они раньше росли на обработанных полях – до тех пор, пока их не уничтожили гербициды[16].
– Да, конечно, – улыбнулась Эйлса. – Centaurea cyanus[17] – это однолетнее растение. Конечно.
– То же самое можно сказать про семейство маковых.
– Вероятно, мне стоит говорить про дикие цветы, а не полевые.
– Не беспокойся. Это обычная ошибка.
– Не ошибка. Оговорка. – Эйлса продолжала улыбаться.
Тогда я в первый раз видела Далилу и Эйлсу вместе и обратила внимание на напряженность в их обмене репликами. Но это не показалось мне странным. Люди с возрастом часто все больше соревнуются друг с другом. Сколько раз мне доводилось слышать напряженные, но вежливые споры о дорогах, по которым лучше ездить, или местах, в которые лучше отправляться на отдых, они часто бывали нерациональными, но личными, люди говорили с интересом и увлеченностью.
– Это Далила, – представила Эйлса. – Профессиональный ландшафтный дизайнер. Я занимаюсь садом из любви к процессу, а она ради денег. В любом случае мне сегодня повезло: она меня возила в свой питомник. Там покупать гораздо дешевле.
– Нам предстоит много работы. – Далила кивнула в дальнюю часть участка. – Все так заброшено. И здесь высокий уровень грунтовых вод.
– Подземные реки, – сказала я. – Притоки Уандл. А когда люди выкапывают подвалы, русла изменяются. – Я улыбнулась. Я не хотела никого настраивать против себя. – Это цена перемен.
– Нельзя ничего создать, вначале что-то не разрушив.
– Как и многое в жизни, – сказала я.
Далила посмотрела на меня долгим взглядом.
– Мне кажется, я видела вас в городском парке. Вы кормите птиц?
– Да, иногда.
Она кивнула, потом повернулась к Эйлсе.
– Послушай, детка, мне надо ехать. – Она поцеловала ее в щеку. – Не забудь про остальные растения. Кусты привезут завтра.
Она пошла прочь от нас и толкнула дверь из сада в кухню. Мы с Эйлсой последовали за ней.
– Том? – позвала Далила. – Оливковое дерево все еще на переднем сиденье. Есть силы занести его?
Том стоял, опершись спиной о кухонный островок, и смотрел на экран телефона. Услышав голос Далилы, он кивнул и помахал рукой, прощаясь, при этом не поднимая взгляд.
Далила показала ему средний палец. Вероятно, краем глаза он заметил ее жест, потому что показал ей палец в ответ.
– Далила с Томом – старые друзья, – сообщила Эйлса. – Они вместе учились в школе.
– Как мы целовались взасос! – воскликнула Далила, похоже, надеялась меня шокировать.
– Чудеса, да и только, – сказала я, не сдержавшись.
Эйлса, которая шла за Далилой к коридору, удивленно обернулась, словно поняла, что недооценила меня. Я подмигнула ей, она улыбнулась в ответ. Трудно сказать, почему это было смешно, но думаю, именно в это мгновение мы что-то увидели друг в друге. Может, мы одинаково воспринимали абсурд, может, нам одинаково не нравилось чужое позерство и у обеих появлялось инстинктивное желание это пресечь.
– Виновен по всем пунктам, – объявил Том, протягивая мне стакан – большой и высокий с ромбовидным узором. – Моя растраченная юность.
– Я уверена, что срок исковой давности по этим делам уже истек, – сказала я.
Он пододвинул мне стул, предлагая присаживаться к столу, при этом комично закатил глаза.
