– Это все просто знакомые, не друзья. В любом случае мы можем столкнуться и с кем-то из ваших приятелей.
Уверена, она уже должна была понять, что у меня плохо с «приятелями». Она просто вела себя мило и вежливо. Но это не имело значения. «Она одна из тех женщин, на которых обращают внимание», – сказала я себе, купаясь в исходившем от Эйлсы тепле и радуясь, что она приняла меня в свою компанию.
Кафе, куда мы приехали, открылось недавно, стены – из голых кирпичей, освещение – промышленные лампы. Искусственные цветы свисали из корзин на потолке. Посетителей оказалось много, включая детей, которые в это время явно должны быть в школе. Когда мы только вошли, возникла небольшая заминка – потребовалось найти место для моей сумки-тележки. Не знаю, зачем я ее взяла с собой, это было глупо. Наконец мы уселись за столик у окна в дальнем конце зала. Эйлса заказала huevos rancheros[22], а я, в некотором смятении, решила взять то же самое. Когда заказ принесли, это оказалась смесь из яиц, фасоли и колбасы чоризо. Эйлса с жадностью набросилась на еду. (Вскоре мне предстояло узнать, что она или ест очень много, или вообще не ест. Средних вариантов для нее не существовало.)
Вначале мы говорили про Макса. Эйлса сказала, что Тома очень интересует, как у него идут дела и наблюдается ли прогресс. (Неужели он велел ей пригласить меня в кафе именно для этого? Надеюсь, что нет.) Я в подробностях описала ей свои наблюдения: Макс был очень умен, изобретателен и проницателен, но его прогресс замедлялся буквальным подходом к языку. Когда учительница недавно велела классу «отправиться на пляж» – мысленно, конечно, – он был парализован от замешательства. Эйлса кивнула, не сводя с меня глаз, взгляд оставался спокойным.
– А всего-то надо было пояснить ему, что речь идет о воображаемом пляже, – продолжала говорить я. – Он гораздо лучше сосредотачивается, когда понимает, что именно от него хотят. Если не понимает, то приходит в отчаяние и отвлекается. Я собираюсь снова и снова повторять вопросы, которые ему будут задавать, и обучать его техникам их сокращения для лучшего понимания.
– Он говорит, что вы обсуждаете с ним футбол и World of Warcraft, – сообщила Эйлса. – Это так мило с вашей стороны. Вы тратите столько сил.
– Я рада помочь, – ответила я.
– Тому невыносимо видеть, что у Макса не идут дела в школе. Его на самом деле воспитывали в строгости и с сильным упором на учебу. Отец работал судьей, и на сына возлагал большие надежды. Том учился в частных школах-интернатах, потом в Кембридже. И обязательно требовалось изучать право. Успех – так Том привлекал внимание отца. На самом деле у него дерьмовые родители. Знаете, они даже не приходили на матчи, пока он не стал играть в первом составе. А для него это было очень важно. Они пришли на его игру, когда он, наконец, попал в основной состав, но его заменили, и они сразу ушли. Можете представить? Так что Том связывает успех с любовью. Ему кажется, что Макс даже не прилагает усилий, и для Тома это личное оскорбление. Он кричит на него, Макс спорит, в общем, все ужасно. И неправильно.
Я поморщилась.
– Давайте надеяться, что нам удастся изменить положение вещей.
Она отодвинула от себя тарелку.
– Том говорит о том, чтобы отправить его в школу.
Я была сбита с толку – Макс же уже ходит в школу. Если бы я сразу поняла, что она имела в виду интернат, то ответила бы с большим негодованием.
